Большая судьба

В двух шагах от берега вырыт неглубокий карьер. Мотыгами двое рабочих отваливают куски глины и разбивают их. Третий ведрами подносит из речки воду, заливает размельченную массу. Теми же мотыгами глина замешивается, подобно тесту, до такого состояния, чтобы внутри не осталось комьев, и около двух часов отстаивается. Затем на ручной тачке ее подвозят по дощатому настилу и сваливают на широкий стол. Тут стоит рабочий с деревянной формой, такой, какими у нас на юге делают кизяк или саман. Быстро, как пекарь хлебы, он формует сырец. Еще один рабочий выкладывает его рядами на ровную, утрамбованную площадку.

Спустя день подсохший сырец переворачивают на ребро, а через двое суток складывают в штабеля с широкими просветами, чтобы внутрь свободно входил воздух и проникали солнечные лучи. Весь процесс сушки длится от декады до двух недель. Получаются глиняные плитки, подобные саману. Их уже не сломаешь руками, они не крошатся и при легком ударе издают глухой звук.

Наступает главный этап в производстве кирпича. Из готового сырца складывается в форме усеченной пирамиды печь. Схема ее довольно простая: ряд сырца — плитка от плитки на расстоянии толщины пальца, — сверху ряда и в просветы между плитками засыпается угольная пыль, снова — ряд сырца и слой угольной пыли и так далее. У пода печи оставляются отверстия размером с духовку, по два с каждой стороны. Когда кладка закончена, печь с боков и сверху обмазывают глиной. Она готова. В нижние отверстия закладываются дрова или солома и зажигаются. Огонь постепенно растекается по угольным «жилам». Подовые отверстия неплотно прикрываются плитками сырца с таким расчетом, чтобы была тяга. Глина, которой обмазана кладка, нагревается, лопается, и через щелки печи идет синевато-сизый, как степное марево, дым. Печь сама собою горит около полумесяца. За это время происходит полный и идеальный обжиг. Может быть, это покажется и странным, но получается кирпич прочнее и долговечнее, чем из ринговых печей. Когда ударишь, плитка отскакивает от плитки и звенит, как металл.

— Дом из такого кирпича, — говорит Стефан Недков, — переживает три поколения, стоит полтора столетия. А производство проще быть не может. Впятером мы за сезон делаем до полумиллиона штук кирпича. На одноэтажный дом уходит его двенадцать тысяч штук, а на двухэтажный — около двадцати!..

Для обжига кирпича болгарские крестьяне используют не только угольную пыль — отбросы шахт, заводов и паровозных топок, — но и дрова, солому, подсолнечную лузгу, камыш, стебли кукурузы. Однако каждое топливо требует особой конструкции печи.

Следует ли говорить, что кирпич, произведенный на месте, обходится в несколько раз дешевле покупного и привозного. Крестьянину же, вкладывающему в его производство свой труд, он стоит считанные гроши.

Качество кирпича, безусловно, зависит от сырья. Как показывает практика, почти всякая глина пригодна для его выделки. Лишь немногие села в горных районах Болгарии не производят кирпич на месте, а завозят.

* * *

Дом исстари считается мерилом зажиточности хозяина. Крестьянин не станет строиться, если у него, по болгарской поговорке, «в амбаре пусто, а в погребе лишь квашеная капуста».

Заглянем еще в одно село… Оставим Фракийскую долину, где интенсивное земледелие обеспечивает кооперативам и крестьянам значительные доходы. Отправимся в самый захолустный и самый бедный ранее край, бывшую Румелию — ту часть болгарской земли, которая освобождена от турецкого ярма только в канун первой мировой войны.

…Село Белица. Кругом горы: с юга — Пирин, с запада — Рила, с востока — Родопы. Село разместилось в каменной чаше на высоте 1 600 метров над уровнем моря.

Во времена оттоманского владычества здесь, как птичьи гнезда, были разбросаны по лесам и теснинам махалы, удивительно похожие на кавказские аулы. Название самой большой из них, Белицы, в переводе означает «беда, несчастье, хлопоты, заботы». Присвоено оно махале башибузуками, которым местные жители — вольнолюбивые гайдуки — не давали жизни. Когда в 1903 году горцы поднялись с оружием в руках против поработителей и за присоединение к Болгарии, турки дотла сожгли Белицу. Люди бежали через Рилу и Родопы во Фракийскую долину. Позже они вернулись на пепелища и начали с колышка. В Балканскую войну Белицу сровняли с землею греки. Пылало село в сентябре 1923 года: болгарские фашисты огнем и мечом тушили народное восстание. И не раз горело в период второй мировой войны. В 1942 году Белица и соседние махалы стали очагом партизанского движения. Отряды фашистской полиции, бросаемые сюда на усмирение, неизменно бывали биты. Ныне крестьяне — бывшие партизаны и ятаки — с гордостью произносят имя своего села — Белица.

Улицы, словно ступени, спускаются поперек склона к берегу буйной горной речки. Красивый ансамбль двух- и трехэтажных домов, оформленных в национальном стиле, образует центральную магистраль села. Усадьбы засажены плодовыми деревьями. Будто паутина бабьего лета, повисли в прозрачном воздухе электрические и телефонные провода. Над крутыми черепичными крышами взметнулись радиоантенны.