Большая судьба

— Мы часто и справедливо сетуем на злоупотребления сокращенными словами — аббревиатурами, — рассуждает Иорданов. — Но жизнь сильнее самых строгих блюстителей стиля. Рабочему или специалисту сподручней говорить короче: для метровых фраз нет времени!.. Кстати, прежде в шутку этот цех называли цехом «громкоговорителей». Круглые сутки тут трещали сотни воздушных пистолетов так, что земля гудела, и клепальщики, чеканщики вынуждены были объясняться, крича друг другу в ухо. В конце концов «повышенный тон» становился их профессиональной привычкой. Сейчас, слышите, в цехе — относительная тишина. Но дело, конечно, не в тишине, а в технической революции, которая свершилась в нашем кораблестроении. Мы перешли от клепочных соединений к сварной конструкции!

Мощные машины режут, как нож масло, стальные листы 25-миллиметрового сечения, большой вальцовый пресс, словно утюг, их гладит, а гидравлический — одним нажимом, будто это не сталь, а воск, придает им точные, сложно переплетенные изгибы. По электромагнитным стендам движутся автоматические электросварочные аппараты, намертво соединяя стальные листы. Портальные краны то и дело выносят из ворот цеха на стапеля целые секции и блоки корпусов.

— Полюбопытствуйте, — говорит Иорданов, — на всех машинах стоят марки советских заводов. Эта первоклассная техника позволила нам несравненно облегчить труд рабочих и за одну пятилетку увеличить производительность в 10―15 раз. Однако, если быть точным, нужно сказать, что этот скачок обеспечили наши кораблестроители, которые переняли от советских мастеров и освоили передовые современные методы. Вслед за сварной конструкцией на заводе был внедрен бригадно-поточный метод производства. Насколько он эффективен, можно судить по такой цифре: если прежде, даже при сварной конструкции, строительство тысячетонной баржи продолжалось 290 дней, то теперь — не более месяца!..

Куда бы мы ни заходили: в корпусный второй или третий, в ремонтно-механический или литейный, в кузнечный или деревообделочный цехи, на стапели железобетонного кораблестроения или на сухой док, — всюду видели сложные и умные машины, механизмы, автоматы. Они выполняли главную, самую тяжелую долю труда. На их фоне, на фоне гигантских конструкций, человек казался со стороны малым существом. Но стоило приблизиться к нему, как он вырастал во весь свой гигантский рост.

Вместе с Иордановым мы наблюдали, как токарь, черноволосый ладный мужчина средних лет, обрабатывал на копировально-фрезерном станке винт судна, когда к нам подошел директор завода Иван Ковачев.

— Как вам нравится эта махина? — спросил он, кивнув головой на станок, и сам же ответил: — Хороша! — Подумав, продолжил: — Но машины машинами, они и в Америке машины. А вот людей таких там не встретишь. Не потому, что они какой другой породы, а потому, что нет у них резона так работать. Да вы побеседуйте хотя бы с ним. Иордан! — окликнул Ковачев токаря. — Познакомьтесь!..

Биография Иордана Коларова — типичная для поколения болгарских рабочих, которым сейчас от трех до четырех десятков, тех, кто хлебнул горького прошлого и черпает полной чашей настоящую счастливую жизнь. Правда, Иордан рос сиротой и начал добывать свой хлеб трудом не с четырнадцати, как его сверстники, дети пролетариев, а с десяти лет.

Рабочий, он вместе со своим классом сражался, не щадя жизни, за победу народной власти и вместе с ним встал на вахту социализма. Работая, Коларов упорно учился. Знания пробудили его незаурядные способности и творческий ум. В станке, который был для него верхом человеческой мудрости, он подметил недостаток. Токарь предложил одну рационализацию, другую…. И вот станок словно бы вырос из мальчика в мужа. На нем без дополнительной нагрузки Коларов стал выполнять по три нормы за смену и не сдает темпа вот уже несколько лет подряд.

Родная власть высоко оценила труд токаря, удостоив его орденом Трудового Красного Знамени, Золотого ордена труда и других наград.

Такие люди в Варне строят корабли!

Распрощавшись с директором и токарем, мы вышли на причал.

— Если не устали, на этом закончим наш сухопутный рейс и предпримем морской, — предложил Атанас Иорданов. — Через полчаса начнутся ходовые испытания грузового моторного судна «Бяла». Это мое произведение. Я руководитель проекта!..

…«Бяла», словно большая белая чайка, стремительно летит по волнам Черного моря. Словно чайка, она кружит на одном месте и снова несется над морскою пучиной. Строгие и скрупулезные во всем товарищи из морского регистра проверяют, как судно «слушается руля», какова его скорость и поворотливость, исправно ли действуют механизмы и приборы, сколько двигатель расходует топлива!..

Иорданов спокоен. Судно сработано золотыми руками. Сын варненского рабочего, выросший в «пролетарских кубриках» — сырых и темных подвалах портового города, — ныне ведущий инженер завода, смотрит на проплывающие мимо берега, на верфи, на расположившиеся вдоль Золотых песков белокаменные дворцы народных санаториев и говорит: