Большая судьба

Метель между тем крепчала. Все реже попадались по дороге машины и каруцы.[46] Путники, найдя приют под кровлями селений, отдыхали в ожидании, пока разведрится. Спустилась ночь. Сплошная пелена снега, мельтешащая перед фарами, напоминала освещенный киноэкран. И вот мгновенно, словно кадр фильма, вырисовалась на нем фигура. По обочине дороги, подгоняемый ветром, шагал человек в легком полушубке с торбой за плечами.

Шофер тормозит: «Садись, дружок!»

Приглядевшийся глаз различает в полутьме характерный профиль горца с орлиным разрезом век и тонким, слегка горбатым носом. Нашему новому спутнику лет 16―17.

— Откуда будешь? — интересуется Мурадов.

— Из махалы Васильки, — доверчиво отвечает юноша. — Тут рядом она, в Желтом ущелье!

— Как зовешься?

— Эзман Мюмюнов, сын Мехмеда!

— Помак?

— Ага!

Мурадов замолк, устремив взор в белое полотнище метели. Машина врезалась в снежный перемет, забуксовала, но на «газу» вытянула. Эзман, смекнув, что дорога шоферу незнакома, посоветовал:

— Держи правее, вплотную к горе: когда снег с ветром, его оттуда относит!..

— Толково советует парень, — заметил Мурадов, одобрительно скосив глаза на юношу.

А тот, почувствовав расположение к себе, сам продолжил беседу:

— Хорошую дорогу построили. Раньше тут только ишак мог пройти. Двоим встречным не было места разминуться. Отец мой тоже на стройке работал. Он давно камень дробит, дороги мостит. Раньше мало платили, теперь — хорошо. Меня тоже хотел послать на дорогу. Потом раздумал. «Иди в рудник, — говорит, — ты человек грамотный, примут. А там еще лучше платят и, может быть, даже орден дадут». Благословил меня и приказал, чтоб честно трудился и соблюдал коран!..

— Соблюдал коран? — удивленно переспросил шофер.

— Ну, конечно, соблюдал, — повторил Эзман, вовсе не обратив внимания на тон вопроса. — Коран — святая книга, в ней определен закон, как нужно жить человеку!..

Мурадов словно не слышал этих слов. А шофер, одолев крутой поворот, осведомился:

— Значит, ваша семья живет по корану?..

— По корану, — отозвался Эзман. — Как люди, так и мы, вся махала!..

— Ты-то коран читал?

— Нет!

— А отец?

Юноша расхохотался.

— Как же он будет читать, когда отец неграмотный? В махале десять лет назад только школу открыли! Я первый в нашем роду грамотный человек!.. Мулла читал коран.

— Ну и как? — неопределенно осведомился шофер.

— Что «как»?.. Отец говорит, что теперь по корану жить можно, а раньше трудно было. Наша семья имела пять декаров земли. Табак сеяли. Хороший табак родился. Только скупщики мало денег за него давали. Я помню, как зимой голодали. Если бы отец не пошел на дорогу, померли бы.

— Братья-сестры есть?

— Шестеро нас, все меньши́е.

— Жениться скоро думаешь?

— Как отец скажет.

— Есть девушка на примете?

— Отец выберет.

— Да ведь не ему жениться-то!

— Он отец, он мой господин. Так говорит мулла.

— А девушки у вас носят паранджу?

— Ага.

— Все?

— Теперь не все, — сверкнул глазами Эзман. — Сестра у меня Фатме — в седьмом классе — не захотела носить.

— И что же мулла говорит?

— Встретил он отца и спрашивает: «Почему твоя дочь, Махмед, нарушает закон аллаха?»

— А отец?

— Отец сказал, что мулла — самый главный нарушитель законов. Он помогал скупщикам обманывать крестьян и сам грабил!..

— Вот это он правильно рассуждает! — Шофер даже крякнул от удовлетворения.

Сквозь поредевшую пелену снега пробилось электрическое зарево. Машина въехала в город Мадан. По обеим сторонам высились корпуса трех-четырехэтажных домов. На улицах было людно. У театрального подъезда хороводилась в ожидании представления молодежь.

— Десять лет назад, — заговорил Мурадов, — тут ничего этого не было. Стояла махала, как твои Васильки, Эзман, двадцать каменных саклей!..

Эзман жадно всматривался в перламутровую россыпь огней. И никто не хотел нарушить его очарованного внимания. Я слово за словом перебирал в мыслях беседу с ним, пытаясь понять душу этого сына Родоп. Он вызывал неодолимую симпатию к себе, но тем больнее было слышать из его уст глухой голос далеких предков.

* * *

Заночевав в Мадане, утром я продолжил свой путь — к вершине Петра, на самую макушку Родоп, где гнездятся рабочий поселок и рудник Петровица.

Была пересмена. Горняки — парни, как на подбор, здоровые, молодцеватой ухватки — выходили из нарядной. Среди них, кстати, оказался и начальник рудника Рангел Миланов, молодой человек с густым румянцем во всю щеку.

— Переодевайтесь, — предложил он, — спустимся под землю. Посмотрите галереи Петра. Они куда богаче римских катакомб, в которых, по преданию, были погребены останки святого Петра! Ошиблись наши пращуры, назвав гору «Петровой», то есть «каменной». Загляни поглубже, они бы дали ей другое имя: «Василий», например, что значит «царский»…