Большая судьба

— Вы всё такая же хорошая хозяйка? — чтобы сказать ей что-нибудь приятное, вымолвил он.

— О да! — кивнула она. — Но мой отец становится всё больше нетерпим. Он всё время недоволен. О, как он не любит вас!

— Вы очень откровенны, Эльза! — улыбаясь, сказал Аносов.

— Я вас всегда уважала. Вы честный человек и умеете много трудиться и мало говорить… Однако я очень устала, — тяжело дыша, сказала она и снова крепко пожала ему руку. — Данке, Павлуша… У меня так сильно болит сердце, может скоро умру…

Ему стало до бесконечности жаль эту добродушную девушку. Отведя ее на место, Павел Петрович поклонился ей и сказал с нескрываемой грустью:

— Эльза, вам рано говорить о смерти. Знайте, что у каждого человека свое горе…

Когда смолкла музыка, Гумбольдт церемонно подвел Татьяну Васильевну к Аносову. Нарядно одетые служанки, шумя накрахмаленными юбками, разносили и предлагали гостям прохладительные напитки и конфеты на подносах. Было душно, пахло пудрой, духами. Вокруг Гумбольдта собралась стайка веселых, но назойливых дам.

Татьяна Васильевна взяла мужа под руку и пошла вдоль зала.

— Знаешь, милый, — восхищенно заговорила она: — Гумбольдт настоящий кавалер… Всё же жаль, очень жаль, что он не принц! — с ноткой сожаления закончила молодая женщина…

Александр Гумбольдт сдержал свое слово: еще будучи на Урале, написал письмо министру финансов Канкрину, в котором подробно описал посещение Златоуста и встречу с Аносовым. Ученый сообщил министру новость — на Урале ему, Гумбольдту, подарили настоящий булатный клинок. И сделан этот клинок из стали, отлитой по рецепту русского горного инженера. Что клинок булатный, — в этом нет сомнений. Ученый сам подробно исследовал красивые золотистые узоры, характерные для сплава высокого качества.

Гумбольдт не предполагал, что своим письмом сильно взволнует Канкрина. Министр финансов усиленно интересовался восточными клинками, Николай I любил хорошее оружие, очень много внимания уделял вооружению конницы и как-то раз сказал Канкрину: «Вы ведаете горным делом, но почему у нас нет хороших металлов для клинков?» — «Ваше величество, — угодливо склонив голову, ответил министр, — настоящие булатные клинки делаются только на Востоке, и мастерство это представляет большой секрет». — «Вы должны добыть булатные клинки и узнать секрет!» — властно заметил царь.

Министр финансов немедленно написал письмо кавказскому наместнику графу Паскевичу-Эриванскому, прося его найти мастера по булату и приобрести несколько кинжалов и сабель.

Паскевич отыскал такого мастера в самом Тифлисе. Кахраман Елиазаров жил в лачуге над Курой. В своей маленькой мастерской он изготовлял прекрасные клинки. По всему Тифлису ходила слава, что он является непревзойденным оружейным мастером, владеющим секретом восточного булата.

Когда адъютанты графа отыскали его лачугу и привели мастера к вельможе, он низко склонился и, почтительно выслушав Паскевича, ответил: «Ваше сиятельство, я действительно умею делать булатные клинки, но, к сожалению, сейчас ничего не могу вам предложить. Всё оружие разошлось. Если угодно вашему сиятельству, я изготовлю прекрасные кинжалы, но они будут дороги, очень дороги. Согласитесь ли вы на высокую цену?» «Сколько? — надменно спросил наместник, презрительно разглядывая оборванного, худого старика. — «Сто шестьдесят червонцев за один кинжал, ваше сиятельство», — низко кланяясь, ответил мастер. — «Ты с ума сошел!» зло выкрикнул Паскевич, но старик не испугался и ничего не ответил. — «Что же ты молчишь?» — уставился в него сердитыми глазами наместник. — «Сто шестьдесят червонцев, ни больше, ни меньше!» — хладнокровно отозвался оружейник и снова поклонился, собираясь уйти. — «Постой! — остановил его наместник. — Чёрт с тобой! Грабишь, но так и быть, делай пять булатных кинжалов и три сабли. Только поживее!..»

Паскевич знал о невероятной скупости Канкрина и сильно беспокоился, сообщая ему о цене. Однако, несмотря на большую скаредность, министр финансов немедленно отозвался. Он требовал, чтобы булатные клинки были добыты любой ценой.

Кахраман Елиазаров постарался: заказ исполнил в срок. Офицеры кавказской армии — большие знатоки восточного булата — нашли, что кинжалы и сабли — исключительно высокого достоинства. Изготовленные клинки с нарочным были спешно доставлены в Петербург.

Канкрин отнес булаты царю. Николай был в восторге. Он любовался синеватым отливом их и не хотел выпускать клинок из рук. «Отменное оружие! — одобрил он и, оборотясь к министру, сказал: — Такое надо и у нас делать. Договоритесь научить сему искусству наших златсустовских мастеров!».

Министр финансов вновь написал письмо наместнику Кавказа, прося его договориться с Кахраманом Елиазаровым о том, чтобы тот за изрядную оплату взялся обучить нескольких мастеров делать булат. Тифлисский мастер долго отказывался. Но червонцы, щедро высыпанные перед ним, соблазнили его и он согласился принять учеников и научить их своему секретному мастерству.