Большая телега

— Ну, просто к лицу. Как какое-нибудь платье. Не знаю, как объяснить. Просто женщинам вроде тебя очень идет быть счастливыми. Есть, знаешь, такой тип, которому к лицу страдания — настолько, что даже когда у них все прекрасно, имеет смысл время от времени заламывать руки, из чистого кокетства. Бывают такие, кого очень красит необходимость ежедневно справляться с трудностями. И даже такие, кому больше идет не справляться. Но все это не твой случай. Тебе нужно быть счастливой, тогда можно даже не наряжаться и косметика не нужна.

— А я, как видишь, не особо наряжаюсь, — рассмеялась рыжая. — И всей косметики у меня краска для волос да загар — Особый Огородный. Девицам, которые по соляриям жарятся, такой и не снился.

— Вот и отлично, — твердо сказал я.

— Рада, что тебе нравится. — И она снова рассмеялась, просто так, от полноты чувств.

Про себя я подумал: видимо, у рыжей сейчас роман. Сыскался наконец достойный кавалер, возит ее повсюду, по крайней мере в отпуск. Вон аж куда завез, в Нижний Прованс, все бы так. И сейчас, видимо, отпустил непоседливую подружку погулять в одиночестве. А сам расположился на вершине, у стен цитадели с какой-нибудь книжкой. А что мелочи даме с собой не дал — так это по рассеянности, с кем угодно может случиться в столь ошеломляющей обстановке. Она вон, похоже, даже телефон взять забыла.

Выдуманный «кавалер» уже практически материализовался перед моим внутренним взором. Немолодой, но симпатичный. Немного поразмыслив, я великодушно позволил ему быть рослым, худощавым и подтянутым — под руку с коротышкой моя рыжая приятельница выглядела бы нелепо. Не шибко богатый, конечно, где ж таких взять, зато и не прижимистый. Остроумный, но молчун. Образованный, но в какой-нибудь другой области, например физик или астроном, — надо же рыжей изливать на кого-то свои гуманитарные знания в обмен на неведомую доселе естественнонаучную информацию. И, конечно, большой любитель путешествий, другой нам не подойдет.

Словом, я создал в своем воображении пару настолько идеальную, что даже в самый тягомотный телесериал не вставишь: никакой драматургии. Для жизни это лучше всего.

— Пошли? — спросила рыжая, тщательно засыпав землей ямку, в которую только что положила окурок.

Ну да, благодушно подумал я, кавалер-то заждался.

Мне казалось, вершина еще далеко, но дорога сделала всего два поворота, и мы внезапно оказались у входа в цитадель. Здесь висел еще один рукописный плакат, автор которого в стихотворной форме призывал нас не разбрасывать мусор и вообще вести себя прилично.

— Это они зря, — заметила рыжая после того, как перевела для меня это послание. — Подобные объявления следует писать прозой. К таким стихам никто серьезно не относятся, и правильно. Стихи нужны для возвышения духа, а не для передачи полезной информации.

Я слушал ее вполуха, нетерпеливо оглядываясь по сторонам: ну и где же он, наш симпатичный физик? Почто не бежит навстречу своей подружке? Которая, в свою очередь, почему-то не оглядывается взволнованно по сторонам и, похоже, никого не высматривает. Впрочем, это как раз понятно — она-то, в отличие от меня, знает, где его искать.

Мы немного побродили по цитадели, осматривая прекрасно сохранившиеся тюремные камеры и обветшавшие парадные залы. Я сперва думал, рыжая кружным путем ведет меня знакомиться со своим кавалером, но потом наконец понял, что мы просто заглядываем куда попало, без всякой системы. Подумал — может быть, она просто не хочет нас знакомить? Вдруг этот ее физик или астроном ревнив, как сотня мавров? Но тогда почему она давным-давно не предложила разделиться? Не хочет показаться невежливой? Да нет, с чего бы…

В конце концов я устроился на руинах огромного камина и достал сигареты. Решил дать рыжей возможность пойти дальше без меня. Но она почему-то ею не воспользовалась, а уселась рядом и тоже полезла в карман. Тут я не выдержал и бестактно спросил:

— А где твой спутник?

— Какой спутник? — изумилась рыжая.

— Ну как… — начал было я и запнулся. Вспомнил, что симпатичный физик, он же астроном, — всего лишь мой вымысел.

— Я просто предположил, — объяснил я. — Потому что сперва, у входа, когда мы еще по-английски объяснялись, ты сказала: «Мне обязательно надо вернуться», — и я заключил, что наверху тебя ждут. А позже ты проговорилась, что в последнее время жизнь твоя стала такая прекрасная — ни с кем не поменяешься. Ну вот, я сложил один и один…

— И решил, что я удачно вышла замуж! — расхохоталась рыжая. — И что возлюбленный супруг терпеливо сидит на вершине горы, пока я по городу болтаюсь.

— Не обязательно вот так сразу — «супруг». Но согласись, это вполне логичная версия, — обиженно заметил я.

— Очень логичная. Просто у тебя были не все данные. Думал, что складываешь один и один, а на самом деле, надо было сразу делить эту чертову единицу на ноль.

— Недопустимая операция.

— Верно, — серьезно согласилась рыжая. — Это то немногое, что я помню из школьного курса математики. Совершенно недопустимая.