Большая восьмерка: цена вхождения

11 мая — впервые со времени войны в Заливе — Горбачев говорил по телефону с Бушем. Горби просил кредиты; Буш объяснял, что молчание телефона еще не означает его отказа: в Москву отправляется делегация ответственных американцев, они проанализируют ситуацию в советском сельском хозяйстве. О некоторых вещах Горбачев не мог говорить с Бушем: тот только что назначил главой ЦРУ Роберта Гейтса, который давно говорил, что в СССР следует полагаться на Ельцина и забыть о Горбачеве.

В то же время 25 мая шесть республик — три прибалтийские, Грузия, Армения и Молдавия — собрались в Кишиневе, чтобы координировать свои действия в русле, противоположном горбачевскому.

14 июня 1991 г. группа исследователей Гарварда выступила с инициативой массированной американской экономической помощи Советскому Союзу в обмен на проведение в экономике СССР глубоких рыночных реформ. Этот план получил название «Великая сделка». Явлинский в эти дни (согласно послу Мэтлоку) собирался навестить Гарвардский университет, чтобы посоветоваться с Греем Аллисоном в отношении максимально ускоренной экономической реформы в СССР. Затем он присоединится к Примакову в Вашингтоне. Явлинский сказал Мэтлоку, что «перспектива приглашения в Лондон является главным стимулом для Горбачева рассматривать экономические реформы». Поистине каинова печать жажды общественного внимания. К Аллисону у Мэтлока было лишь одно требование: как можно скорее разрушить советский военно-промышленный комплекс. Следует немедленно занять специалистов из ВПК на других производствах и сокрушить этот опасный для Америки мир. Запад помогает Советскому Союзу при условии, что он окончательно перестраивает свою тяжелую промышленность. Ничего не скажешь, «тонкая» игра. Но Мэтлок был уверен, что у Горбачева просто нет иного выхода.

Следует учесть, что восстановление экономической мощи Советского Союза, как оказалось, не входило в планы американского правительства, оно не поддержало гарвардских энтузиастов, не поощрило плод сотрудничества Грэма Аллисона и Григория Явлинского. Будущий основатель «Яблока» начал тесно сотрудничать с Примаковым, которого он неоднократно называл «змеей», но которого также считал одним из самых лояльных помощников Горбачева. Примаков же считал Явлинского ярким человеком, но неумеренным и наивным оптимистом. Не гнушаясь виски, Примаков и Явлинский, сидя в квартире Примакова, сочинили открытое письмо главам «семерки» с просьбой о предоставлении экономической помощи. Поминалась помощь Германии и Японии после Второй мировой войны. Было место и для несколько завуалированной угрозы: в случае отказа от предоставления помощи, Советский Союз ждет хаос, поток эмигрантов на Запад, возможность гражданской войны, столкновение республик, имеющих ядерное оружие. Раньше Запад пугали силой Советского Союза, а сейчас — его слабостью.

В середине мая Горбачев попросил принять в Вашингтоне «тройку» — Примакова, Щербакова (первого заместителя Павлова) и Явлинского. Они обрисуют ситуацию в СССР. Явлинский уже был в США, и он встречался с видными лицами администрации (Зелликом, Россом). Президент Буш не видел выхода, кроме как ответить, что его ждет интересная неделя.

По прибытии Примаков стремился не уронить лица. Он говорил как представитель одной сверхдержавы представителям другой сверхдержавы. «Мы не нищие. Мы не стоим на коленях. Мы здесь для обмена мнениями. Вы все время говорите о взаимозависимости. Вот шанс доказать, что она есть».

31 мая 1991 г. президент Буш принял Примакова, Щербакова и Явлинского в своем Овальном кабинете. Увы, друзьям Явлинского стало ясно, что их коллега по «Великой сделке» не имеет особого влияния в Кремле. 17 августа премьер Павлов сказал: «Я знаю несколько человек, работающих в Гарвардском университете. Они не знают нашего образа жизни. Мы едва ли можем узнать что-либо новое от них». Если же идея применить гарвардский план возобладает, то СССР будет «стоять в одном ряду с Израилем и Никарагуа». Крючков назвал план Явлинского-Аллисона «попыткой дестабилизировать СССР…Это то, о чем мечтаем не мы, а о чем мечтают за океаном».

В тот самый день, когда Горбачев, получая в Осло Нобелевскую премию мира, взмолился об экономической, помощи, вице-президент США Дэн Куэйл заявил в интервью, что ни о какой массированной экономической помощи речи быть не может³⁷⁵. И это в ходе военной самоликвидации СССР в Европе! Чувства Горбачева отразились в его Нобелевской речи: «Если перестройка потерпит крах, перспектива вхождения в новый, мирный период истории развеется на все обозримое будущее». Советский Союз имеет «все основания надеяться на крупномасштабную помощь».