Больше, чем что-либо на свете

– Вот как! Даже не подозревала, что ты читаешь подобные вещи. – Теперь настала очередь Темани смущаться, вспоминая постельные сцены, описанные ею с бесстыдной откровенностью и всеми разнузданными, сладострастными подробностями. – И как тебе?..

– Очень... гм... доходчиво написано, – слегка покраснев, улыбнулась Леглит. – Даже новичок разберётся. Благодаря этим книгам я всё-таки в общих чертах знаю, как подступиться к красавице, лежащей в моей постели.

– Ну, посмотрим, как ты усвоила теорию. – И Темань откинулась на подушку, позволяя рукам навьи-зодчего освободить себя от одежды.

Пальцы Леглит подрагивали, раздевая Темань, а увидев её обнаженной, та опять ошалела – застыла на мгновение, уставившись округлившимися, потрясёнными глазами на её грудь.

– Ну, что такое? – Темань легонько похлопала её по бедру, приводя в чувство.

– Прости, я... – Леглит сглотнула: видно, у неё пересохло в горле. – Ты прекрасна, милая. Я просто на миг ослепла от твоей прелести.

Конечно, по сравнению с Севергой она была сущее дитя. Ей нравилось бесконечно покрывать всё тело Темани поцелуями; её робкие, неуклюжие ласки вроде бы и разжигали чувственный отклик, но при этом Темань едва сдерживала улыбку.

– Ты меня раздразнила, я вся в нетерпении, – дохнула она Леглит в ухо. – Может, уже предпримешь что-нибудь более решительное?

Чтобы Леглит не теряла драгоценное время, действуя наугад, она всё так же, на ушко, доверительно нашептала ей, как и что ей нравится.

– Уф, – пропыхтела навья-зодчий, снова краснея. – Боюсь, грубой я быть не умею... Особенно с женщиной, к которой... гм, неравнодушна.

– Иносказательные обороты здесь неуместны, – шутливо нахмурилась Темань. – Говори о своих чувствах прямо.

– Люблю... Люблю, люблю, – выпалила Леглит жарким шёпотом, зажмурившись, и потянулась к Темани губами.

Они увязли в тягучих, бесконечных поцелуях, руки Леглит бестолково блуждали, робко поглаживали и щекотали, но не смели проникнуть в горячую, истекающую скользкими соками плоть. Прелюдия затягивалась, и Темань, раздвинув колени, сама соединила Леглит с собою жгутом хмари.

– Представь, что я – дом, который надо переправить в другой город, – прошептала она. – Или глыба мрамора, из которой ты хочешь сделать статую.

– Работая, я отдаю камню частичку своей души, – зависнув над нею в жадном обхвате её ног, выдохнула Леглит.

– С женщиной нужно так же. – Темань двинула бёдрами, отправляя к ней по хмари первый луч остро-сладких ощущений.

Та ахнула, замерла на миг с широко распахнутыми глазами, а потом, не сводя с Темани пристально-мутного, словно одурманенного взора, заскользила внутри медленными, раскачивающими движениями. Темань взяла управление хмарью на себя, мысленно приказав жгуту уплотниться и увеличить толщину; с каждым новым толчком она принимала его в себя всё глубже, насаживаясь на него, как на копьё, раскрываясь ему навстречу и обволакивая собой. Распробовав и сообразив, что к чему, Леглит вонзалась в неё с нарастающей силой и энергией, скалилась и негромко порыкивала возле уха.

– Я – мрамор, ты – зодчий, – стонала Темань под нею. – Вкладывай душу в своё творение, дари ему свою любовь так, как только ты умеешь!..

– Люблю... люблю, – дышала-рычала Леглит.

Её звериная суть проступила в ней, вздыбила волчью шерсть, заставляя кровать жалобно кряхтеть, а Темань – ахать в предощущении, в предвкушении сладкой вершины.

– Да... да-а-а, – испустила та грудной стон. – Отпусти зверя на волю, а уж он сам знает, что делать!

Зверя ещё долго трясло мелкой дрожью, а его рёбра тяжело вздымались. Он «переваривал» случившееся, прислушиваясь к ощущениям, а Темань отдыхала рядом, погружённая в ленивую, забывчивую истому. Эта лень мягко притупляла, приглушала, как подушка, все чувства: тревогу, тоску, ненастную безнадёгу. В туманную даль отодвинулась и Дамрад... Ничего не хотелось – ни думать, ни плакать, ни грустить, в мыслях царила приятная лёгкость и пустота. Обезболивание души – вот что приносило Темани это короткое телесное наслаждение. А Леглит, повернувшись к ней лицом, рассматривала и изучала изгибы её нагого тела с каким-то полудетским восторгом и потрясением: подушечки её пальцев скользили по коже, а на губах то вспыхивала, то гасла восхищённая улыбка.

– Ну вот, всё прекрасно получилось, – мурлыкнула Темань томно, позволяя ей себя разглядывать и трогать. – А ты боялась...

Это прозвучало немного покровительственно, но Леглит и в самом деле была сейчас точно младенец, открывающий мир вокруг себя.

– Мне просто не верится, – прошептала она, касаясь влажным, тёплым дыханием ключиц Темани и длинным скользящим движением огладив её ладонью от плеча до бедра. – Ты – в моих объятиях... До сих пор не могу в это поверить!

Для неё всё это было удивительно и ново. Темани, может быть, и хотелось бы искренне разделить восторг Леглит, но возбуждение уже схлынуло, уступая место расслаблению и усталости. Хмелёк, опять же, вносил свою лепту, действуя, как лёгкое снотворное.

– Я немного вздремну, если ты не против, – пробормотала Темань, уткнувшись в подушку.