Больше, чем физрук (СИ)

На какой-то миг меня посетила безумная надежда, что Виталик сейчас оживет. В смысле, станет человеком. В смысле, вернется к своему человеческому обличью. Ведь то, что он зомби, это от Системы, а так-то он человек, и что Системе бы стоило выдать ему второй шанс, ведь он заслуживал его, пожалуй, больше других…

Но фиг-то там.

Система была логична и безжалостна.

— Типа того, да, — сказал Виталик. — Асталависта, бэби…

Полоска здоровья над его головой сделалась серой.

Лучше бы он сказал, что еще вернется, подумал я.

Хотя…

Полоска здоровья над его головой сделалась серой, но не погасла.

Я всмотрелся внимательнее, а потом вызвал логи и стал читать уже их.

— Никогда раньше такого не видел, — сказал подошедший Соломон в тот момент, когда я как раз собирался спросить, видел ли он такое раньше. — Статус — вне игры.

— Он не мертв, — сказал я.

— Фактически, мертв, — сказал Соломон. — Вне игры ничего нет.

— Он не мертв.

— Хорошо, он не мертв, — сказал Соломон. — Что дальше?

— Попробуй его полутать.

Соломон вздохнул, но решил не спорить. Видимо, понимал, что в одиночку ему этот данж не потянуть, а с эльфами он вряд ли договорится.

— Что искать?

— Ничего конкретного. Просто, как факт.

Соломон склонился над тело Виталика и прикоснулся к нему рукой.

— Не дает, — сказал он. — Данное действие не может быть применено к объекту, выведенному из игры.

Что ж, системный отлуп света на ситуацию не пролил.

На всякий случай, не особо веря в успех предприятия, я взял Виталика за ногу и попытался втянуть в ту зону, в которой он еще мог существовать, но у меня ничего не вышло. Он словно прирос к этой чертовой стене.

— Пойдем, — мягко сказал Соломон.

— Да, сейчас пойдем, — сказал я. А вот карабин снялся с плеча легко, наверное, это потому, что он не системный. Я повесил его на плечо. Тяжело, но терпимо. — Что там с эльфами?

— Сейчас посмотрю, — Соломон кинул взгляд на интерфейс. — О, они достигли точки невозврата. Стоят, спорят о том, что делать дальше.

— Продолжай наблюдение, — сказал я и пошел дальше. Вот уже и у меня уровень меньше пятидесятого.

— Один развернулся и пошел обратно, — доложил Соломон. — Двое стоят на месте, сюда не суются. Видимо, они таки нашли информацию по данжу и теперь ждут инструкций.

С меня свалилась кожаная куртка. Оказалось, что она тоже уровневая. Ладно, черт с ней. Никогда не был модником.

Идти все ее было тяжело, но не тяжелее, чем раньше. Очевидно в какой-то момент мы достигли дна, и хуже теперь уже точно не будет.

Ну, если кто-то еще в такие сказки верят.

— Все, — сказал Соломон. — Больше ничего не вижу.

— Камеру нашли и сломали?

— Навык контроля электронных приборов обнулился, — сказал Соломон.

— А без навыка даже картинку не посмотреть?

— Ну, вот так это работает.

Идти, в принципе, осталось всего ничего, но я даже не представлял, как в этом состоянии буду с кем-то драться.

Хотелось просто лечь и умереть.

Поэтому я продолжал переставлять ноги, записывая каждый шаг в свой актив.

Когда Соломон упал ниже пятидесятого уровня, с ним стало происходить странное. С каждым пройденным метром он становился ниже ростом и шире… отнюдь не в плечах.

Это было… гм… неожиданно. Настолько неожиданно, что сначала я решил, будто мне кажется, и стал присматриваться внимательнее.

Нет, не показалось. Просто системная одежда подгонялась по размеру, и поначалу это скрадывало эффект. Но теперь не заметить его было уже невозможно.

Соломон становился ниже и толще. Вдобавок, на его голове начали исчезать волосы, и это были не благородные залысины, а самая обыкновенная плешь.

Виталик непременно бы эту ситуацию прокомментировал. В своем обычном незлобливом стиле.

У меня и у самого вертелось на языке несколько шуток, начиная с вполне безобидной "И какого оно, быть коротышкой?" и заканчивая совсем уж жесткими, в стиле старого доброго стендапа вариантами. Но несмотря на то, что они там вертелись, я таки смирил свое естество и промолчал.

Что, впрочем, отнюдь не помешало моему спутнику метать в меня недобрые взгляды. И я подумал, что вот этого мгновения совершенно точно не простит уже он мне.

Коротышки же бывают довольно злопамятны.

Хотя, в этом же не было ничего страшного. Напротив, тот факт, что Соломон умудрился докачаться до своих высот, начав с таких скромных, около ноля, физических кондиций, вызывал у меня уважение. Интересно с какого оружия он начинал?

— А ты почему не меняешься? — спросил Соломон. Кажется, его начала мучить одышка.

— По жизни не меняюсь, — сказал я.

Надеюсь, у него остануться силы хоть на что-нибудь, иначе мне придется местного босса в одиночку забивать.

Когда до финиша осталось чуть больше пятидесяти метров, Соломон привалился к стене и объявил, что ему нужен отдых. Хоть чуть-чуть.

Я остановился прямо посреди прохода.

— Ты все еще надеешься на успех? — спросил он.

— Я просто иду туда, — сказал я и махнул рукой, указывая ту сторону, в которую иду. — И делаю что, что было запланировано. И то, что в моих силах. Остальное от меня уже не зависит.

— А я уже не верю, что у нас получится, — сказал Соломон. — Этот данж непроходим.