Больше чем любовь

Спустя две недели после нашего знакомства Патрик сделал мне предложение. А потом почти каждый день повторял его. Он был пылким и упорным поклонником. Ни у меня, ни у его родных не было ни малейшего сомнения в том, что он хочет жениться на мне. И однажды вечером он сообщил о своем намерении, чем поставил меня в страшно неудобное положение.

Был холодный, промозглый вечер. С утра моросило, а теперь хлынул проливной дождь. У меня был выходной. Мы с миссис Уокер и Пом пили чай. Пат уже вернулся из своей больницы – в это время он работал хирургом в одной знаменитой больнице в Ист-Энде и делал большие успехи. Кэтлин тоже была довольна своей работой у писателя.

Я сидела на маленьком пуфике у электрокамина. На мне было новое красное платье, которое очень понравилось всему семейству. Красный всегда был одним из моих любимых цветов. Платье было из прелестного шелка, а сшила его моя подруга Руфь, с которой мы вместе учились в монастырском приюте. Она вышла замуж и шила на дому. Платье было переделано из старого, но очень дорогого платья миссис Диксон-Родд. Она все время дарила мне достаточно хорошие, почти новые вещи, из которых я могла сделать себе что-нибудь красивое.

Мне удалось также преодолеть свою детскую неприязнь к длинным волосам и начать их отращивать. Все говорили, что новая прическа «под пажа» мне идет, так как подчеркивает мою «печальную красоту» и хрупкость.

Пат сидел на диване и курил. Он курил непозволительно много. За последнее время он очень похудел, и под глазами у него лежали тени. И вообще выглядел он неважно. По его собственному выражению, он испытывал какое-то дьявольское беспокойство. Я замечала все это, а его мать, которая безгранично любила своего сына, не замечала ничего. По ее мнению, он имел право курить сколько угодно. К сожалению, она знала гораздо больше о мебели, чем о психологии людей. Ей казалось, что Пат абсолютно счастлив. Пом была слишком мала, чтобы иметь свое мнение по этому вопросу, и слепо обожала Пата. Мне оставалось только гадать, замечает ли Кэтлин, каким он стал нервным и возбужденным.

В тот вечер я решила улучить момент и поговорить с ней об этом наедине.

Сознание того, что он сильно любит меня, не приносило мне никакого удовлетворения, несмотря на его бесконечные звонки, цветы и шоколад, желание покупать мне подарки и видеть меня чуть ли не каждый день или по крайней мере каждый мой свободный вечер (часто я говорила ему, что работаю допоздна, чтобы не позволять тратить на меня слишком много денег). Я была убеждена, что ему надо больше отдыхать, если он хотел добросовестно работать в своей больнице, а пить и курить меньше, чаще бывать на свежем воздухе вместо танцев в душных залах ресторанов и дансингов. А кроме того, он не имел права тратить на меня столько денег.

В тот вечер Патрик заявил всей семье:

– Посмотрите внимательно на эту девушку в красном, которая сидит на пуфике, да-да, вон там. Это будущая миссис Патрик Уокер.

Воцарилось гробовое молчание. Затем миссис Уокер проговорила:

– Мой дорогой мальчик… Розелинда, моя дорогая, мы ничего не знали…

– Пат! Вууууу!!! Как здорово, как прекрасно! – раздался крик Пом, которая бросилась обнимать меня.

А Кэтлин сказала:

– Розелинда, дорогая моя, как я счастлива, что ты и наш Пат…

Я решила немедленно положить всему этому конец. Я встала. Чувствовала я себя ужасно и, наверное, была очень бледна и взволнованна. Я посмотрела на Пата. А он глядел на меня, и глаза его наполнились слезами.

– Все вы очень, очень хорошие, – сказала я. – Но насколько мне известно, я не собираюсь выходить замуж.

Раздался целый хор голосов:

– Но почему, почему, Розелинда?

С присущей мне прямотой я ответила:

– Во-первых, потому, что мы с Патом не выработали общего мнения по этому вопросу, а во-вторых, я еще не хочу выходить замуж. Пата я считаю своим братом, и не более.

Уокеры переглянулись и вопросительно посмотрели на Пата. Он встал и начал нервно расхаживать по комнате. Он был мертвенно-бледен.

– Чепуха, – сказал Пат с нервическим смешком. – Ну конечно же, ты выйдешь за меня замуж, Розелинда, детка. И тебе сейчас же нужно изменить свое сестринское отношение ко мне на какое-нибудь более волнующее чувство.

Все рассмеялись. Напряжение немного спало. Словно сговорившись, Уокеры тихонько вышли из комнаты: миссис Уокер отправилась на кухню, а Кэтлин ушла накрывать на стол и тактично увела Пом.

Оставшись с Патом наедине, я резко сказала ему:

– Ты не вправе говорить все это при них.

Он загасил сигарету в пепельнице, подошел ко мне и, взяв меня за локти, приподнял с пола.

– Я сильнее тебя, – процедил он сквозь зубы. – Во всем. И я не позволю тебе одержать надо мной победу… тебе, жестокосердной. Жестокая… колдунья… Не знаю, как это вышло, но ты меня точно околдовала.

Я нетерпеливо вздохнула.