Больше чем любовь

– Думаю, временно мне удалось увлечь ее – благодаря моей склонности к искусству: музыке, стихам… и моей безумной любви, – продолжал он. – Но я жестоко заблуждался, воображая, что она любит меня и я ей нужен. Я быстро уговорил ее выйти за меня замуж. Тогда я был уже довольно состоятельным человеком, а со временем мое положение должно было еще упрочиться. Мать Марион знала это и ничего не имела против нашей женитьбы. Но весь этот угар длился недолго. Очень скоро все мои иллюзии растаяли… а закончилось все тем, о чем я вам рассказал.

Он замолчал, потом неожиданно отпустил меня и закрыл лицо руками.

– Дорогая моя, – воскликнул он, – я никогда и ни с кем не говорил вот так о Марион! Я всегда пытался скрыть свои переживания от посторонних глаз. Но я очень устал… За исключением того времени, которое мне удается проводить с ребенком – что не всегда бывает легко в нашем большом, переполненном людьми доме, – жизнь для меня подобна аду. Постепенно у меня появилось безразличие к жизни и чувство усталости, когда все – все равно, а это еще хуже. Это подрывает моральный дух.

Он горько усмехнулся и добавил:

– Я уже почти начал бояться, что стану таким же холодным и эгоистичным, как Марион. Но мой ребенок, моя девочка помогла мне избежать этого. Раньше я ждал тех минут, когда мне можно было побыть с ней в детской, потом – в ее классной комнате, ну а теперь она, конечно же, достаточно выросла, чтобы гулять со мной, когда приезжает домой из школы. Один раз в летние каникулы я возил ее за границу. Марион была против, но я взял дочь с собой. По-своему, по-детски ей очень понравилось. Однако любви и дружбы со взрослым человеком, такой, как наша, я не знал никогда, до тех пор пока не встретил тебя, Роза-Линда.

Я подошла к нему, обняла, крепко прижалась к нему, уткнувшись лицом в его плечо.

– Дорогой мой, дорогой мой! – прошептала я. – Как же тяжко тебе было.

Я почувствовала, что его руки снова гладят мои волосы, и теплая волна захлестнула все мое существо.

– Тебе было хуже – у тебя было такое тяжелое детство, – сказал он. – Ни денег, ни дома. У тебя ничего нет. А я так хочу дать тебе все!

– Мне ничего не нужно, кроме тебя! – тихо проговорила я.

– Как это удивительно… Если бы Марион могла так чувствовать! – Он замолчал.

С выражением горечи я посмотрела на него.

– Ты все еще любишь ее?.. Любишь, Ричард?

– Нет, – сразу ответил он. – Нет. Совсем не люблю. Для нее не осталось места в моем сердце!.. Но она – мать Роберты, и за это я должен ее уважать, больше ее уважать не за что!

Я подумала: «Дочь – всё для него. После сегодняшнего вечера у него останется она, а у меня ничего».

Должно быть, он прочитал мои мысли, потому что добавил:

– Вот почему мне так трудно оставлять тебя одну, моя Роза-Линда.

Я снова спрятала лицо у него на груди.

– Неужели я никогда не увижу тебя, Ричард?

– Лучше нам не встречаться, дорогая. Я не смогу сдержать обещание, которое дал тебе сегодня, не смогу оставаться только твоим другом. А что касается писем… какой в этом смысл?

– Но совсем потерять связь… – глухо ответила я. – Даже не знать, как ты живешь, Ричард!

– Дорогая, нельзя любить меня так сильно, – хрипло сказал он. – Попытайся забыть меня.

– А ты разве сможешь забыть меня? – с вызовом спросила я.

Последовала небольшая пауза.

– Нет, – ответил он и крепче прижал мою голову к себе. – Нет, ты стала мне очень дорога, слишком дорога.

Я обрадовалась, но через секунду опечалилась снова. Горячие слезы струились у меня по лицу, и я уже не могла удержать их.

– Каждый раз, когда я буду смотреть «Лебединое озеро» или слушать «Героическую симфонию» или мне попадется испанский пейзаж – всё, что мы смотрели или слушали вместе, – я буду вспоминать тебя.

– Я тоже буду вспоминать тебя, дорогая. В отчаянии я посмотрела на него.

– Тогда тебе лучше уйти, – добавила я. – Все бесполезно. Я знаю. О Ричард, лучше уходи!

Он стал обнимать и целовать меня с тем же отчаянием и страстью, что и я его; потом он взял шляпу, перчатки и, выходя, произнес:

– Прости, что я причинил тебе боль. Я не прошу тебя забыть обо мне. Я не хочу этого. Но прости меня! И дай мне знать в любое время, если я тебе срочно понадоблюсь. Ты знаешь мой клуб… там ты всегда найдешь меня. Спасибо за все. Спасибо тебе, и благослови тебя Бог, моя дорогая…

Вот все и кончилось. Я осталась одна, Ричард отправился в клуб. Я могла четко представить его себе… Вот он ходит взад и вперед по комнате. Или спит, измученный, в своей постели, и снюсь ему я…

Ужасно сознавать, что стоит мне только спуститься в спальню Китс, что расположена прямо под моей комнатой, поднять трубку и позвонить ему, услышать его голос и сказать ему все те безумные и отчаянные слова, которые мне хотелось сказать, а именно: «Возвращайся, Ричард. Мне все равно, женат ты, нет ли… сколько мне лет… и все остальное тоже не имеет значения. Только возвращайся!..»