Больше, чем офис

– Для удобства, видите ли. Легче, видите ли, строить предложения. Так же может послужить в качестве предсмертной, видите ли, записки.

Мужчина с чрезмерным количеством геля на волосах подбодрил Иволгина тем, что обещал это все не снимать на телефон. Вот когда Иволгин, будет готов, подаст определенный знак, тогда и начнется съемка события, которая впоследствии наберет в YouTube невероятное количество просмотров.

Женщина с глубоким декольте и длинными ресницами и…глубоким декольте предложила поставить душещипательный трек, подчеркивающий настроение присутствующих. Однако получила отказ, обоснованный тем, что будоражащий голову утренний воздух не имел с душещипательностью ничего общего.

Обладатель вычурных запонок и сального взгляда обратил внимание на скорость и направление ветра. Учтя всю, как он сам выразился, баллистику, он определил траекторию полета Иволгина, заявив, что точкой приземления, на радость очевидцев, станет цветочная клумба.

Иволгин закрыл глаза. Темнота отказывалась быть всеобъемлющей, озорные лучики солнца назойливо пробивались за шоры век. Легкий ветерок запутался в волосах. Воздух более не делился на химические элементы, а целиком и полностью состоял из трепетного и благоговейного чувства радости, в чём-то даже,– влюбленности. Черта с два сосредоточишься в такой обстановке!

Внезапно в тишину офиса и июльскую какофонию уличных звуков ворвался тревожный сигнал сирены. Иволгин приоткрыл глаза. Пожарные. Фу-ты, ну-ты! Они же сейчас все испортят. Ну, нет справедливости в этом мире, и не было никогда! Однако, что скрывать, Иволгину было приятно, что нашлись небезразличные к его особе, те, кто предпринял попытку помешать ему спокойно уйти, а если быть точнее,– прыгнуть, из жизни.

Пожалуй, начну со слов благодарности, подумал слегка расчувствовавшийся Иволгин, и вдруг понял, что пожарные не обращают на него никакого внимания. Эти двое парней действовали сплоченно и ловко, они прислонили лестницу к, стоявшей неподалеку от офиса Иволгина, березе, на одной из веток которой жалобно мяукал котенок.

Что за день, вздохнул Иволгин, глядя, как внизу маленькая девочка, широко улыбаясь, принимает котенка из рук пожарного. Котенок, этот комок нежности, радуясь возвращению к хозяйке, довольно мурлычет, уткнувшись ей в плечо. Девочка обнимает пожарного и дарит очень ценную вещь – рисунок, на котором представлена ее семья. Все чрезвычайно счастливы. Наконец, попрощавшись, пожарные идут к машине. Под правой ногой одного парня раздается негромкий едва уловимый хруст. Пожарные ловко запрыгивают в кабину машины, еще раз машут девочке и, хлопнув дверьми, уезжают. Девочка уходит домой.

На асфальте остается что-то… Что-то раздавленное пожарным.

Раньше это было яйцо. Яйцо, которое случайно выпало из гнезда и разбилось об асфальт. До падения, оно уютно почивало себе в гнезде, расположенном на ветке березы, с которой так жалобно мяукал котенок, этот комок нежности. Простое совпадение и не более того.

Сейчас, это крошечное… месиво из скорлупы, грязной слизи и размазанного по асфальту комочку души. Это все, что осталось от, так и не успевшего появиться на свет, птенца. Все, что осталось, если это вообще можно было за что-то посчитать.

Жизнь способна преподносить разные сюрпризы. Фокус в том, что ты не можешь от них отказаться. Не имеешь права. Ты же ей должен. Жизни этой. По самый гроб.

Иволгин решил покончить со своими долгами раз и навсегда. Он повернулся к коллегам, сияя как сварочная искра. Сомнений, как и сожалений не было. Иволгин выпростал правую руку в сторону страждущих и…

– А моей душе захотелось на покой,– неожиданно запела женщина с глубоким декольте и длинными ресницами и…глубоким декольте.

Страждущие ахнули.

– Душещипательно-то как! – хохотнул обладатель вычурных запонок и сального взгляда.

– Вот это перфоманс,– покачал головой мужчина с чрезмерным количеством геля на волосах.

– А что этот ваш, видите ли, перфоманс, значит? – поинтересовался крикнувший: «Браво!»

– Наверняка какую-нибудь гадость,– заявил обладатель вычурных запонок и сального взгляда.

– Я обещал ей не участвовать в военной игре,– воодушевленно продолжала женщина, хлопая своими длинными ресницами. Воодушевление выражалось в оттягивании декольте до пояса и, торжественном освобождении пышной, толкающей на греховные мысли, груди.

– Види…видите ли,– сконфузившись, забормотал крикнувший: «Браво!», в тщетных попытках отвести взгляд от манящего зрелища.