Больше, чем шанс (СИ)

Присутствуя на траурной церемонии, посвященной памяти жертв войны с Воландемортом, Гермиона, затянутая в непривычную однотонную чёрную мантию — обычно она предпочитала серые или чёрные с какой-либо отделкой и обязательно цветными отворотами — смотрела на вспыхивающие в воздухе имена и фамилии и сглатывала скупые слезы. Рон держал её за руку, Гарри сидел справа и часто моргал. Ему предстояло произнести речь, чего он всеми силами желал избежать, но его упросил сам министр.

— Ты что, Гермиона? — прошептал Рон, когда официальная часть закончилась и все разбрелись по кладбищу — каждый стремился подольше постоять у могил родных и близких, прежде, чем аппартировать к семейному очагу, к теплу камина и улыбкам детей.

— Я хочу побыть… одна, — она прикусила губу, избегая смотреть в глаза парня. — Просто подожди меня здесь.

Они стояли у надгробия Тонкс и Люпина, Гарри держал на руках своего крестника Тедди, а Уизли сгрудились у могилы Фреда, где было и место самой Гермионы. Вместо этого она отчаянно хотела попасть совсем в другую часть живописной рощи, ставшей последним пристанищем Ордена феникса и остальных погибших от рук Воландеморта и его приспешников.

— Что с тобой? — спросил Рон чуть громче.

— Я скоро вернусь. Не ходи за мной, прошу! — взмолилась она и стремительно побежала, петляя среди деревьев.

В глазах стояли слёзы, когда она наконец оказалась там, где ей хотелось быть в это мгновение. Как и ожидалось, у простой чёрной плиты, укрывающей последний приют Северуса Снейпа, не было вообще никого.

— Здравствуйте, профессор, — вымолвила она, опускаясь на колени и робко касаясь высеченного имени. Он никогда не позволил ей вольность назвать его Северус, но она всё равно тихо прошептала три слога, закрыв глаза и вспомнив его замкнутое лицо и сурово сжатые губы.

Гермиона вытащила из кармана мантии стеклянную сферу размером с ладонь, в которой были заключены искусно уменьшенные вечнозеленые лекарственные травы — ей показалось это уместнее традиционных лилий или гвоздик. Положив подарок на надгробие, она встала.

— Северус был бы впечатлён вашим искусством, мисс Грейнджер. Самому ему трансфигурация и чары давались с гораздо большим трудом, — тихо проговорил знакомый голос.

— О, профессор Макгонагалл! Я думала, что вы уже вернулись в школу, — Гермиона немного смутилась, обнаружив свое слишком личное отношение к профессору зельеварения.

— Я навестила могилу мистера Криви. И уж точно не могла оставить без внимания своего бывшего ученика и коллегу, — Макгонагалл тепло улыбнулась, — он бы выгнал вас вон с таким… но… но в глубине души он был бы тронут сильнее, чем сам бы того желал. Он был… таким закрытым, недоверчивым, я… — Голос пожилой волшебницы задрожал. — Я ведь и правда хотела убить его. За директора Дамблдора. За всё. Глупый мальчишка! Если бы он только доверился мне!

— В словаре профессора Снейпа не было такого слова, — грустно улыбнулась Гермиона, — хотела бы я, чтобы для него всё сложилось иначе. Он заслуживал… больше, чем второго шанса. Он заслуживал новую жизнь.

— Ты права. Но уже ничего не исправить. Остаётся только помнить его. Я не думала, что вы придёте сюда, мисс Грейнджер. Мистер Поттер — да. Но не вы и мистер Уизли.

— Почему? — слова директора неприятно резанули по сердцу. Неужели она настолько презирала Снейпа напоказ, что не заслужила возможности побыть с ним хотя бы после смерти?

Минерва Макгонагалл несколько минут пристально смотрела на нее, словно собираясь с духом.

— Не думаю, что Северус относился к вам лучше, чем к прочим. Вы и мистер Уизли чуть не пострадали от его руки, а Джордж Уизли и вовсе потерял ухо.

— Но это не значит, что я теперь, после смерти, ненавижу профессора за это! — голос Гермионы взлетел вверх от возмущения.

— Это я понимаю. А… Рон? Он это поймет? — печально спросила Минерва и девушка не нашлась с ответом.

Она всё ещё думала над словами директора, сидя на матче рядом с семейством Уизли, которые оглушительно болели за Гриффиндор, все до одного наряженные в красно-золотое. Рон был не очень опечален тем, что Снейп умер и его тело исчезло. Но он не понял, когда Гермиона призналась, что вернулась в Визжащую хижину и попыталась его вылечить. Он спросил её зачем, а она не нашлась с ответом, что почему-то очень расстроило её парня. Они потом даже поругались из-за какой-то ерунды.

К середине игры она вся извелась, следя, как Джинни лихо взмывает вверх и вниз, как снуют туда и обратно чёрные бладжеры. Уши закладывало от криков болельщиков, от комментатора Ли Джордана, которого специально пригласили открыть новый квиддичный сезон.

— Рон, — она дернула парня за рукав, — Рон, я… мне нехорошо. Я выйду ненадолго.

— Что?! — заорал он ей прямо в ухо.

— Я должна уйти!!! — рявкнула Гермиона и вскочила, стремительно пробираясь к выходу.

Оказавшись возле Хогвартса, она немного подумала и двинулась в сторону «Трёх метел». Может, Розмерта там и нальет ей стаканчик чего-то… освежающего? Народу на улицах Хогсмида почти не было, она брела и глазела по сторонам, пока не наткнулась взглядом на знакомые серебристые волосы.