Больше черного

Кленчарли был беспорядочен, неразборчив в знакомствах, не знающий меры и ни в выпивке, ни в плотских утехах. Гуилхем был педантичен во всем. Начиная с утра, когда он вставал и все процедуры проводил в определенном порядке, никогда и ни при каких обстоятельствах ничего не меняя и до вечера, когда на веселой пирушке он выпивал определенное количество спиртного и храня себя в плотской чистоте.

Время юности прошло. Разлетевшись по своим родовым гнездам, молодые люди не расстались. Они вели активную переписку и кое–какие совместные дела. Вскоре Гуилхем, похоронив без особой скорби своего батюшку, стал подписываться несколько длиннее обычного, перечисляя всевозможные земли и поместья. А когда он взял в жены старшую дочь лорда Брокуэлла, красавицу Элеонор, да еще с приданым в пять тысяч фунтов в год, думалось, что сей джентльмен, всучил–таки взятку неподкупной Фортуне. Стоит ли, в таком случае, заострять внимание на том, что когда сэр Томас женился по любви на дочери недостойного человека, сэр Джонатан отправил ему скупое поздравление, больше схожего с нравоучениями, в весьма холодном тоне и перестал, как бы невзначай, принимать его в своем доме. Переписка была прекращена, дела прерваны на неопределенный срок.

Так что в тот момент, когда курок был уже взведен, можно представить удивление Кленчарли, когда на пороге его дома явился его старый товарищ, в блеске своего величия и деловым предложением.

Предложение было простым. Он, Гуилхем, выкупает именье Латус–хилл и отправляет его, Кленчарли, на Барбадос, где он, Гуилхем, приобрел землю акров на…, впрочем, это неважно, и просит его, Кленчарли, управлять его, Гуилхема, делами в южной колонии за определенное вознаграждение. Предложение было унизительным. Но Кленчарли согласился. Это было лучше, чем пуля. А что до чести? Ох, если о ней задумываться всерьез!? А что же с малышкой, Патрисией? Если он, Кленчарли не возражает, то девочка может воспитываться вместе с его, Гуилхема, детьми, и он, Гуилхем, впоследствии устроит ее судьбу. Что ж, он, Кленчарли, согласен, ведь малышка может не выдержать тропического климата Барбадоса.

В дальнейшем Кленчарли писал дочери длинные письма, бойкие, но лишенные особого тепла. В них было больше долга, нежели привязанности, которая, если быть честными, и не могла возникнуть между отцом и его чадом через тысячи миль. Но когда Патрисия научилась читать и писать, ей понравились послания единственного родного для нее человека. Сэр Томас писал много, вероятно восполняя этим сердечную прореху, описывая все происходящее вокруг него ярко и объемно, с грустной иронией, называя себя плантатором и отпуская по этому поводу невеселые, но остроумные шутки. Патрисия стала отвечать ему, а так как она воспитываясь в обстановке тотального контроля и армейской дисциплины, то у нее выработался свой стиль выражаться метафорами и забавными словесными оборотами, который завоевал сердце ее непутевого отца и между ними возникло нечто вроде дружбы.

      Сейчас Патрисия, сидя на подоконнике и обхватив колени руками, думала о возможности в будущем уехать к отцу на Барбадос и освободить себя и мистера Кленчарли от опеки лорда Уорбрука. Ей казалось, что, несмотря на долгую разлуку и отчуждение, они, по сути, два совершенно одиноких человека, смогут мирно сосуществовать вместе. Миледи собрала ей кое–какой капитал, – естественно в обход сэра Джонатана, – который гарантировал относительную независимость.

Патрисия твердо решила, найти себе полезное занятие. Она выучится и впоследствии может учить других. Перспектива стать гувернанткой ей понравилась. Мыслями о будущем она немного развлекла себя. Слезы высохли. Девочка собрала всю свою волю, рассуждая, что без Чарльза, его поддержки и веселых выходок, ей придется туго в мрачном доме лорда Уорбрука, но необходимо потерпеть. Она пройдет все испытания, уедет на Барбадос к отцу и начнет новую жизнь, пусть не столь сытую и респектабельную, но свою.

–3–

Ночь выдалась безлунной. Чернильный воздух слился с непроницаемостью воды, не давая шанса очам телесным разделить верх и низ. И хотя небеса выставили напоказ все свои сокровища, высыпав на темный шелк божественной бездны сияющее серебро, редкий путник порадовался бы столь завораживающей картине.