Больше лает, чем кусает

Сегодня мы приехали домой на автобусе но ехали не по обычной большой дороге а по другой потомучто большую дорогу репарируют. Мама всегда спрашивает про тебя и спрашивает как ты поживаеш. Она говорит что время просто летит и до Рождества остаеца совсем мало времени. Она надееца что Фрау Холле будет в порядке. Я както слыхала как она говорит Папе: почему так получаеца что когда Айви и Билл вместе они действуют ей на нервы а когда Смера и Бел вместе это на нервы ей не действует. Я думаю она говорила про нас когда мы сидим у друг у друга на коленях и все такое прочее. Я думаю это потомучто любов между Айви и Биллом не настаящая а в Айви много всего что понарошке.

А еще я ругаю свое глупое тело целый день потомучто у меня чтото такое там на ноге и я еле-еле от этого хожу. Не знаю что это такое и отчего это и откуда оно взялось но оно есть. Хотя ну его все к черту вот и все.

Сегодня один из тех дней когда я все вижу и все понимаю лучше чем вседа. Я уверена все будет в конце конца нормально.

Der Tag wird kommen und die stille Nacht!!![245]

Если бы я не думала о тебе я б совсем погибла от этих стражданий! Не знаю genau[246] когда но погибла бы точно! Эти ужасные длинные темные ночи! Только твой образ меня утишает! Мне так нравица эта меленькая белая статуйка. Я жду не-дождусь того дня когда ты и я будем рядом и я не буду думать что ктото там стоит за дверью и может зайти в каждую минуту.

Аршлохве женился и уехал в Schweiz[247] с своей женой.

Ты просиш чтоб я дала тебе какое нибудь задание. Кажеца я уже тебе надавала и так слишком много заданиев. Мне страшно хочеца увидеть ту "штуку" (ты так сам выразился) которую ты написал об моей "красоте" (и это ты сам так сказал). Это стихи? А я должна сказать что мне кажица обо мне писать ничево не нужно потомучто не о чем писать (а никаких камплиментов мне не нужно) кроме тех глупостей которые мущины обычно пишут о женщинах.

Милый и родной Бел тут уж мне точно нужно заканчивать. Моей пастельке одиноко без меня и твоя фотокарточка ждет когда ее наконец поцелуют так что я лучше пойду и успокою и мою кроватку и твою карточку. Но вот скоро это мучение закончица и ты будеш рядышком с мной и опять будем чуствовать ту замечательную сладкую боль которую чуствовали когдато в темных горах у черного озера черной ночью когда дул ветер и мы опять будем прогуляца по полям а поля уже будут покрыты первоцветом и Flieder[248] и ты опять будеш обнимать меня твоими руками

твоя печальная возлюбленая Смеральдина

P.S. Еще один день прошол еще ближе стало к вечной немой Ночи!!

ЖЕЛТАЯ СТЕНА, ЖЕЛТЫЕ ВСПЫШКИ

Ночная медсестра заскочила в палату ровно в пять и включила свет. Белаква пробудился, чувствуя себя очень освеженным сном и готовым бороться с подбирающимся новым днем. Когда-то давно, когда он был еще совсем неоперившимся юнцом, он подчеркнул в книге Томаса Харди "Тэсс из рода д'Эрбервилей" фразу: "Как только скорбь теряет власть над мыслями, сон тут же спешит воспользоваться открывающимися для него возможностями". С тех пор Белаква на протяжении многих лет постоянно возвращался к этой фразе, тасовал ее составляющие, скажем, вместо "скорби" подставляя "радость", приспосабливая ее ко всем новым, меняющимся ситуациям своей жизни, иногда даже используя эту фразу в тех случаях, к которым она, как он ясно видел, совсем не подходила, и все же, несмотря ни на что, фраза эта прошла с ним сквозь годы и ни разу не подвела его. И вот теперь, при пробуждении, он обнаружил ее наличие в своих мыслях, так, словно она пребывала там и во время сна, удерживаясь на месте, несмотря на бурную толчею сновидений.

Медсестра принесла на подносе целый чайничек чаю и стакан с какой-то, судя по ее виду, лекарственной сильнодействующей солью. Явно слабительное, и Белаква, передернувшись лицом, воскликнул:

— Тьфу, пакость.

Бессердечная девица предпочла не обратить внимания на горький возглас Белаквы.

— А когда меня будут?..— предательски дрогнувшим голосом спросил Белаква.

— Назначено на двенадцать.

Назначено! Ну и словечко...

И медсестра удалилась.

Белаква выпил соль, скривился, быстренько запил ее двумя чашками чаю. И пошли они все к черту! После принятия соли, выпивания чая и обращения к черту, из него, бедняги, сон начисто улетучился. Ну и что? Наплевать. Разве может такой бойкий человек, как он, Белаква, переживать по всяким таким незначительным поводам? Он выключил лампу, откинулся на подушку, закурил.