Больше никогда

Пришлось обождать несколько минут, чтобы успокоить дыхание. Он сомневался, что натягивать проволоку было хорошей идеей, но в самую последнюю очередь ему хотелось, чтобы в комнату неожиданно ворвался посторонний. И ночь, вроде, стояла не такая уж глубокая, но район был небезопасным, а квартиру, хоть и незаселенную, могли использовать для торговли наркотиками или чего-то типа того.

Но нет, с этим повезло. А вот кое с чем другим — напротив. Он не знал вошедших, но они точно не были ни жилищной администрацией, ни злыми соседями, ни драгдилерами. Притом они были белыми — здесь таких встретишь нечасто. В любом случае, если бы они просто злились, что он позарился на их собственность, они бы не стали гнаться за ним по пожарной лестнице. А может, они были просто под кайфом? Не важно. Все равно не поймали. Еще и помогли — натоптали на месте преступления. Он, конечно, постарался не оставлять улик, ведь смотрел же «CSI» и знал, как много всего можно разузнать с помощью современных технологий. Но современными технологиями мертвого не воскресишь. Для этого надо обратиться к более древним знаниям. Он очень долго разыскивал подходящий ритуал, потому что многие из них зависели от давности даты смерти. По мертв на протяжении ста пятидесяти семи лет, и те ритуалы, которые могли поднять такого «старенького» мертвеца требовали средств, которых он просто не мог нигде достать. Ему повезло найти ритуал Персиваля Сэмюэлса, этого непризнанного гения, несправедливо осужденного недалекими полицейскими. Оставалось только надеяться, что те трое были наркоторговцами. Хотя видел он только того, кто его преследовал, остальных разглядеть не удалось.

«Трое есть, один остался. И тогда, наконец, я получу ответ!»

Глава 15

Фордхэмский университет, Бронкс, Нью-Йорк

Среда, 22 ноября 2006

Едва попав на территорию университета, Сэм почувствовал, будто вернулся домой. Сердце колотилось о ребра, захотелось заорать и пуститься наутек. Нельзя сказать, что Стэнфорд и Фордхэм были очень похожи. Оба кампуса датировались девятнадцатым веком и отличались разнообразием архитектурных стилей, но в Стэнфорде здания посовременнее строились более продуманно. А еще там, в Калифорнии, росло много пальм (не зря длинную дорогу, ведущую к кампусу, метко прозвали Пальм-Драйв) и было много простора. В Фордхэме же было меньше зелени, больше деревьев (но ни одной пальмы), а здания, выдержанные в старом стиле, теснились ближе друг к другу. Центральным корпусом был Китинг-Холл, построенный в 1936 году. Возвышаясь над другими постройками, это огромное каменное сооружение венчалось антенной радиовещания университетской станции. Перед Китинг-Холл расстилалось огромное зеленое поле Эдвардс Пэрэйд, обрамленное дорожкой и огороженное низким металлическим заборчиком. Если бы Сэму случилось где-нибудь заснуть и проснуться здесь, он бы ни за что не подумал, что находится в Нью-Йорке. Здесь даже пахло по-другому: нос щекотали ароматы травы, холодного камня, дерева — а стоит выйти за ворота, на тебя сразу обрушится вонь выхлопных газов и отбросов. В холодный осенний день на Эдвардс Пэрэйд было мало народу, но Сэм мог побиться об заклад, что в более теплое время года здесь всегда полно весьма легко одетых студентов обоих полов, загорающих и швыряющих во все стороны летающие тарелки. Сэм посмотрел на брата и решил не делиться с ним появившейся в воображении картинкой: она его слишком отвлечет.

Целью Винчестеров было еще одно каменное здание, Дэли-Холл. Оно стояло фасадом к Китинг-Холл, и их разделяло то самое поле. Третьей каменной постройкой было общежитие Хьюз-Холл. В Дэли как раз располагался факультет английского, там братья и намеревались застать доктора Росса Винсента. Они приходили и вчера, но профессор оказался занят.

Внутренняя обстановка корпуса совершенно не соответствовала внешнему виду: всё убранство, как в любой школе — линолеум, яркие стены и старые деревянные двери с маленькими стеклянными окошечками, а за дверями просторные аудитории с небольшими столиками.

— Сэм, ты как?

— Нормально, — отозвался Сэм. — А что?

— Ты дрожишь.

— Ничего подобного, — соврал Сэм. — Я просто… жутковато здесь, понимаешь?

Дин широко улыбнулся:

— А я думал, тебе вся эта научная фигня нравится. Узоры на стенах, высшее образование и прочий хлам.

— Ну да, и мертвая подружка, — резко добавил Сэм.

Дин открыл рот, закрыл и тихо проговорил:

— Прости, парень.

Сэм ничего не ответил. Дин редко извинялся, и младший Винчестер не хотел портить момент едкими репликами.