Большевики в Азербайджане (конец апреля – начало июня 1920 года)

Однако не всё шло гладко. На протяжении дня 28 апреля большевикам не удавалось установить связь со всеми районами Баку. Легитимность свершившемуся перевороту должен был добавить прообраз Баксовета: рабочая конференция. Первое её заседание должно было состояться в 4 часа дня в Маиловском театре[209]. Однако оно сорвалось из-за невозможности оповестить все районы города и было перенесено на сутки. Вместо рабочей конференции собрание в Маиловском театре было названо митингом, на котором о рейде бронепоездов на Баку рассказали его участники.

С проблемами столкнулась и Комиссия по охране промыслов, заводов и складов г. Баку и его районов. На протяжении всего дня 28 апреля на связь с ней не выходили рабочие бакинские предместья: Завокзальный, Белаханинский (Балаханинский) и Сабунчинский районы. Дело дошло до того, что Центральная комиссия обращалась к ним через «Известия…» с требованием немедленно прислать по одному представителю[210].

29 апреля в здание бывшей городской управы въехал Бакинский Революционный комитет. Возглавил его по совместительству нарком труда А.Г. Караев,[211] что еще раз демонстрирует испытывавшийся большевиками дефицит квалифицированных надежных кадров-мусульман.

Транзит власти в уездах Азербайджана проходил спокойно с незначительными трудностями. О характере этих трудностей, возникавших на местах, можно судить на примере Гянджи. По сообщению «Известий…», утром 28 апреля председатель Времревкома оповестил по телефону губернатора Худадата Рафибекова[212] о том, что в Баку произошел переворот. Одновременно местные коммунисты потребовали от Рафибекова сдать власть. Губернатор Гянджи уклонился от прямого ответа и, по всей видимости, в течение дня вел переговоры с местными армейскими чиновниками о возможности сопротивления. Чтобы убедить Рафибекова подчиниться Ревкому, ему в Гянджу звонили начальник штаба армии АДР, сохранивший свою должность при большевиках, генерал Гайтабаши и депутаты-социалисты бывшего парламента Сафикюрдский и Джамалбеков[213]. В итоге Рафибеков объявил, что ждет инструкций от Временного ревкома, и затем, по требованию из Баку, сложил с себя полномочия. Первым председателем Гянджинского Ревкома стал Ибрагим Алиев[214]. Бронепоезд «Тимофей Ульянцев» подошел к ст. Гянджа 1 мая в 13:50 и телеграфировал в штаб XI армии о переходе власти к Временному ревкому, поддержке большевистского переворота аскерами и гарнизоном[215].

Иначе сложилась ситуация в Карабахе. В условиях отсутствия большевистской организации в апреле 1920 года в Шуше[216] «мусаватистский» губернатор Хосров-бек Султанов сам организовал ревком из представителей своей администрации и обратился к бакинским большевикам с приветствием[217].

Похожая на карабахскую история произошла в Шемахе, где уездревком был сформирован без ведома и участия местных коммунистов. В него вошли: шемахинский судебный следователь, секретарь воинского присутствия, уездный комиссар – бывший мусаватист, уездный начальник и городской голова. Более того, подобный состав ревкома не вызвал никаких нареканий со стороны политработников проходивших в первых числах мая через город частей Красной армии[218].

По всей видимости, транзит власти по шемахинскому и карабахскому сценариям был характерен для большинства уездов Азербайджана: ревкомы формировались из бывших представителей местной администрации. Вот как описывает состав Шамхорского уездревкома Гянджинской губернии большевик из заводского поселка Кедабек М.Г. Садыхов, назначенный в начале мая чрезвычайным уездным комиссаром: «Кулаки Дзегама (прим.: Шамхорский ревком находился на этой железнодорожной станции) и близлежащих сел устроили совещание и на этом совещании сформировали “временный революционный комитет по Шамхорскому уезду”. В указанный ревком вошли: Алиев Селим – крупный оптовый торговец и кулак, Гаджиев Мемедали – крупный землевладелец, Нуризаде Гаджи Молла Ахмед – член мусаватистского парламента (прим.: от соцфракции «Эхрар»), впоследствии ставший главарем крупной контрреволюционной шайки, Молла Меджид Молла Маггерам-оглы – реакционное духовное лицо, впоследствии возглавил антигосударственное провокационное событие в Шамхоре и явился инициатором “Витили-Имама”…»[219].

Обеспечить связь новой/старой власти на местах с Баку были призваны инструкторы Времревкома, которых разослали в уезды 28–29 апреля[220].

На улице

Представление об обстановке на улицах Баку ранним утром 28 апреля дают воспоминания А. Микояна. В то время, когда с вокзала в здание бывшего парламента его вместе с другими прибывшими на поезде «III Интернационал» большевиками вез на машине Камо, им «встречались полицейские, которые продолжали нести свою службу, не зная еще, что власть в городе переменилась. На рассвете открывались лавки, казалось, жизнь идет своим чередом»[221].