Большевики в Азербайджане (конец апреля – начало июня 1920 года)

В течение первых недель после переворота большевики не осуществляли никаких принципиальных преобразований. Все их мероприятия носили ситуативный характер и были направлены на закрепление власти в Баку. Как телеграфировал в первых числах мая в Москву В.И. Ленину после ознакомления с положением дел представитель Кавказского крайкома РКП(б) Г.К. Орджоникидзе: «органическая работа пока не ведётся, идет организация власти»[339].

Проведение преобразований тормозилось многими факторами. Во-первых, бакинские большевики сознавали, что опираются на старый государственный и силовой аппарат, который при начале коренных перемен по образцу Советской России, в лучшем случае начнёт их саботировать. Во-вторых, в те дни в Баку еще не приехал из Москвы провозглашенный председателем Временного Революционного комитета Н. Нариманов. Все значимые документы за него подписывал М.Д. Гусейнов – один из создателей формально независимой от РКП(б) Азербайджанской коммунистической партии и бывший «гумметист». В-третьих, представитель Кавказского краевого комитета РКП(б) Г.К. Орджоникидзе по приезде в Баку не имел полномочий курировать политику местных коммунистов даже в вопросах интеграции с РСФСР и в то же время откровенно признавался, что боится доверить это дело им[340].

Очевидно, бакинские большевики в начале мая 1920 года никак не могли определиться с тем, кто же является представителем Центрального Комитета РКП(б) в республике, через кого и как им следует выстраивать отношения с Москвой. Острая необходимость подтвердить свой статус в Азербайджане просматривается в следующих словах телеграммы Орджоникидзе Ленину: «будем проводить военно-хозяйственное, экономическое объединение с Совет. Россией… Снабдите нас по радио (прим.: полномочиями) или пришлите кого другого, но немедленно. Нариманову таких полномочий не давайте»[341].

Декрет о земле

Вплоть до приветственной телеграммы В.И. Ленина с признанием независимости Азербайджана находившиеся в Баку большевики «варились в собственном соку». Единственным документом, который бы затрагивал принципиальные вопросы будущего устройства Азербайджана, созданным в первые недели после переворота, был Декрет о земле.

Положения Декрета сформулированы в общей форме и лишены конкретики. Первым пунктом декрета объявляется, что «отныне частная собственность на землю в Азербайджанской Советской Социалистической Республики уничтожается навсегда» и «все земли ханов, беков, помещиков, а также все монастырские, церковные, вакуфные и мечетские земли со всем их живым и мертвым инвентарем немедленно передаются без всякого выкупа (явного или скрытого) трудовому Народу на началах уравнительного землепользования»[342].

Декрет утвержден всеми членами Ревкома, находившимися на тот момент в Баку. В качестве председателя в списке подписавшихся фигурирует М.Д. Гусейнов.

За реализацию декрета отвечать должен был назначенный главой созданного в первых числах мая Комиссариата земледелия бывший депутат Закавказского сейма и парламента АДР Самед Ага Агамали оглы[343]. Скорее всего, именно он и стал автором текста декрета: с 1919 года Агамали оглы являлся главой «Земельной комиссии» парламента Азербайджана, подготовившей законопроект об обобществлении земли, рассмотрение которого неоднократно откладывалось под разными предлогами[344]. Теперь он получил возможность реализовать существовавшие наработки.

Для передачи земель и инвентаря «трудовому народу» декрет предписывал создание «уездных и сельских (или участковых) комитетов». Ни из кого эти комитеты будут состоять, ни кто их должен создавать, в документе не уточняется. Более того, в течение недели после выхода в свет декрета никаких разъяснений по этим вопросам не публиковалось. Только 9 мая на последней странице газеты «Коммунист» в трех строчках упоминается о подготовке положения о земельных комитетах[345].

Тем временем о декрете о земле в азербайджанской глубинке крестьяне узнавали крайне медленно[346] и часто от представителей Красной армии, а не местных властей. Так, направленный в Карабах уполномоченный XI армии Бунимович по прибытии на ст. Евлах 7 или 8 мая без каких-либо инструкций Времревкома развернул бурную деятельность по передаче земель крестьянам. Уже 10 мая он телеграфировал члену реввоенсовета армии Мехоношину, что между Евлахом и Тертером «не осталось земель в руках у помещиков»[347]. Остается только догадываться, в каких формах проходило обобществление земель на равнине Карабаха. Однако факт срочного приезда к уполномоченному XI армии Предревкома Карабаха Х. Султанова и его попытки протестовать[348], а также дальнейшие события первого на территории Азербайджана антибольшевистского восстания в Тертере[349] говорят за себя.