Большевики в Азербайджане (конец апреля – начало июня 1920 года)

На следующий день, 29 мая, начался первый генеральный штурм Гянджи. Разлившаяся из-за дождей Гянджа-чай не давала возможности перейти атакующим из армянской части на левый, «мусульманский» берег. Мост простреливался тремя пулеметами. Наступавшие со стороны станции были слишком малочисленны. К вечеру все были вынуждены вернуться на исходные позиции, понеся большие потери. Однако подкрепления продолжали подходить – прибыл 179-й полк[529].

Неудача наступления 29 мая заставила Великанова перегруппировать свои части, дождаться подкреплений и обещанных ему бронеавтомобилей из Баку для ведения уличных боев[530].

Новый штурм начался утром 31 мая с ураганного обстрела «мусульманской части» города. Артиллерия оборонявшихся на этот раз молчала, по всей видимости, израсходовав в предыдущие дни все боеприпасы.

Около 4 часов дня, преодолев сопротивление, большевики ворвались в город и прекратили артобстрел из-за опасности попадания по своим. Бои приняли характер крайнего ожесточения с обеих сторон. Каждый двор необходимо было брать штурмом. Бронеавтомобиль был подорван, шофер погиб. Части Красной армии несли большие потери, в особенности в комсоставе[531]. В этой обстановке из Баку по телефону требовали не трогать мирное население[532].

В 10 часов вечера со станции Гянджа доложили, что все очаги сопротивления в городе подавлены. Часть повстанцев бежала. Её преследует Кавбригада[533].

В состоявшемся глубокой ночью с 31 мая на 1 июня телефонном разговоре комдив Великанова описал положение дел в Гяндже. По его словам, «мусульманская часть Гянджи представляет из себя в полном смысле слова пустыню, так сильно она разрушена артиллерией… Ожесточение с обеих сторон самое сильное… Необходимы самые сильные агитаторы со стороны политработников». Все мусульманское население поголовно было арестовано[534]. Среди них был ряд руководителей восстания и шейх-уль-ислам[535].

Отдельно Великанов отметил роль армянских отрядов в подавлении восстания: «Очень сложно удержать красноармейцев от жестокости… Все дело портят армяне, которые вплавь перебираются через реку… Я запретил вход армянам в мусульманскую часть… Огромных трудов стоило прекратить грабежи. Арестовано много армян – эта сволочь (прим.: так в оригинале) сегодня (прим.:31 мая) чуть-было не испортила всю операцию. Настроение жителей армян хорошее, мусульман же подавленное». Даже арест женщин в мусульманской части Гянджи Великанов оправдывал их же собственной безопасностью из-за опасения «насилий со стороны армян» и обещал утром распустить всех по домам.

В ту ночь Великанов оценивал потери своих подразделений в ходе штурма в 200 убитых и 1000 раненных. Потери повстанцев – в 1000 человек[536].

В ответ из Баку поступил приказ установить в Гяндже «строгий революционный порядок». Следить за недопущением со стороны частей самочинных обысков, расстрелов и «мобилизовать все политические силы для устройства в городе митингов, докладов, посвященных вопросу информации о происшедших событиях, на которых все трудящиеся должны быть убеждены в кровавой преступности беков, ханов и прочих руководителей мятежа»[537].

Устанавливать порядок удавалось с огромным трудом. Участие обычных жителей Гянджи – «мусульман», в том числе женщин, в восстании привело к разложению красноармейцев. Ожесточение с обеих сторон имело следствием большое число жертв. Турецкий коммунист Сулейман Нури, занимавшийся расследованием событий, сопутствовавших восстанию, оценивал потери мирного населения в 3–4 тысячи человек. Трупы находили в садах и подвалах – там, где люди пытались спрятаться. Раненых в городе почти не было. Масла в огонь подливала и агитация дашнаков среди красноармейцев, которые переставали слушать своих командиров: разграбили все то, что не было разграблено прежде восставшими, совершали самочинные реквизиции на глазах у своего командования и партработников. Пытавшемуся образумить мародёров С. Нури они отвечали, что это «трофеи, принадлежащие им по праву».

Из арестованных во время штурма 12 000 мусульман в первые дни было отпущено 8000 человек[538].

Новый городской ревком создавать оказалось не из кого: часть из и так немногочисленных коммунистов-мусульман погибла во время восстания, на армянском берегу Гянджа-чая хозяйничали дашнакские эмиссары. Среди тех, кому удалось пережить восстание, был Ибрагим Алиев, который вновь вошел в состав ревкома и продовольственной комиссии[539].

На первых порах гражданские власти Гянджи были созданы Г. Султановым из политработников 20-й дивизии[540], большая часть которых азербайджанским языком не владела.

Остро стоял продовольственный вопрос. Решить его пытались, запросив хлеб в Баку. Но в столице хлеба тоже не было[541].

Азербайджан в состоянии восстания