Большевизм: шахматная партия с Историей

Итак, большевистская верхушка пошла на ограничение внутрипартийной демократии сознательно, мотивируя это экстраординарностью исторической ситуации и рассматривая это как временную меру. Есть указания на то, что и сам Ленин считал принятие резолюции «О единстве» вынужденным и временным шагом. Однако за два года, прошедших с момента X съезда, новая структура партии приняла системный характер, так как партийный аппарат объективно стал необходимой составной частью всей системы партийно-государственного управления. Выступивший 28 ноября 1923 года в «Правде» со своей статьей Е. Преображенский (один из авторов «Заявления 46-ти») заявил, что нэповская обстановка характеризуется ростом социальных противоречий, поэтому бюрократизация партии может иметь опасные последствия: «Вместо курса на коллективную самодеятельность организации и поднятия уровня всех членов партии в процессе живого участия во всех внутрипартийных решениях, на почве сознания ответственности каждого за каждое из этих решений был взят курс на хороший аппарат и на хорошего пар- тийного чиновника. Аппарат мы улучшили, это бесспорно, но достигли этого плюса ценой более объемистого минуса, ценой угасания внутрипартийной жизни и отрыва немногочисленной активной части организации от партийно-пассивного или полупассивного большинства… Ярким примером такого молчания может служить совещание секретарей губкомов, созванное осенью ЦК. Многие разучились самостоятельно мыслить и говорить вслух перед партией о том, что каждый думает про себя. Многие разучились самостоятельно ориентироваться в положении и ждут указания сверху. Прекратилась дискуссия в партии по коренным вопросам партийной жизни. Характерно, что и начинается теперь эта дискуссия также по инициативе сверху». Авторитет Е. Преображенского, как одного из авторов «Азбуки коммунизма» (написанной им в соавторстве с Бухариным), по которой изучали политграмоту тысячи партийцев, был довольно высок. Поэтому против доводов Преображенского поспешил выступить сам Зиновьев. Он легко нашел в высказываниях Преображенского слабые места. В своей статье в «Правде» от 13 декабря 1923 года Зиновьев указал на то, что партийный аппарат в значительной степени обслуживает и государственную машину, т. е. служит инструментом управления в руках партии и отказаться от этого инструмента — значит потерять контроль над реально идущими процессами. Кроме того, Зиновьев доказывал, что среди сотрудников партаппарата большой процент составляют люди с дооктябрьским стажем в партии, тем самым как бы указывая на то, что никакой угрозы перерождения здесь нет. Отстаивая принципы «аппаратного» стиля руководства, Зиновьев демагогически призывал: «Давайте критиковать и исправлять наш партийный аппарат. Никакой самовлюбленности, никакого казенного оптимизма, никакого рутинерства. То, что подлежит исправлению, должно быть исправлено без дальних слов. Но что недопустимо, — так это вместе с водой выплескивать из ванны и ребенка. Гибкий, связанный с широкими массами членов партии, отзывчивый, культурный, постоянно обновляющийся снизу партийный аппарат есть единственная серьезная гарантия того, что мы сумеем бороться с бюрократизмом, о котором в прошлом году тов. Ленин писал, что он во многом напоминает бюрократизм старого царского государственного аппарата». Таким образом, с бюрократизмом аппарата предлагалось бороться силами самого аппарата, но ни в коем случае не менять саму систему руководства партией. Это вполне понятно, т. к. аппарат являлся оптимальным инструментом управления партией и государством в руках Политбюро. Отказаться от этого инструмента означало поставить под удар всю систему партийной диктатуры.

О статье Преображенского высказался в «Правде» (№ 270) и Сталин. Возражая Преображенскому, он заявил: «…восстановление партийной жизни на началах 1917–1918 гг., когда не было нэпа, не отвечает и не может отвечать потребностям партии в условиях 1923 г., когда есть нэп»1. Кроме того, Сталин заявил, что «восстановление минувших порядков фракционной борьбы привело бы к неминуемому подрыву единства партии, особенно теперь, в отсутствие тов. Ленина».

Между тем, среди оппозиции уже не было секретом существование «тройки» (Зиновьев, Сталин, Каменев) в Политбюро, что говорило о том, что власть как раз принадлежит фракции, а не ЦК партии. Об этом заявил, вернее, выкрикнул с места, Преображенский во время демагогического выступления Каменева на собрании бюро ячеек и активных работников Московской организации 11 декабря 1923 года. При этом он сослался именно на Сталина, который где-то проговорился. Каменев заявил, что ему об этом ничего не известно. Борьба против аппарата все более и более приобретает характер борьбы за власть над аппаратом между двумя партийными группировками. Скорее именно поэтому Троцкий не примкнул открыто к оппозиции, попытавшись взять на себя роль арбитра, но быстро поплатился за это.