Большевизм: шахматная партия с Историей

Но о полном единстве в русской социал-демократии говорить не приходилось. Если верить воспоминаниям А. Шотмана, накануне второго съезда РСДРП только в Петербурге «работали три подпольных социал-демократических организации и все три претендовали на посылку своих делегатов. Две из этих организаций называли себя «Российской социал-демократической рабочей партией» и обе имели свой Петербургский комитет. Третья организация не имела своего комитета и называлась «Петербургская группа русских социал-демократов». Это была группа рабочедельцев, возглавляемая В.П. Акимо- вым-Махновцем и А.С. Мартыновым»[147]. В подобной ситуации тактика, выбранная Лениным, была оптимальной: формирование «искровской» организации шло внутри российской социал-демократии методом идейного, а затем и организационного размежевания. На какое-то время он получил в союзники Аксельрода, Потресова, Засулич и других ортодоксальных социал-демократов из окружения Плеханова — до определенного момента подобная тактика устраивала всех, кто был заинтересован в скорейшем организационном оформлении партии. Однако посылки развивающихся Лениным идей несли в себе мировоззрение, в корне отличающееся от европейской социал-демократической парадигмы — Ленин менее всего был склонен обращать внимание на прогрессивность (действительную или мнимую) капитализма как такового. Ленин все более и более утверждается в мысли о реакционном характере русского капитализма и о его теснейшей зависимости от русского самодержавия. Подобные взгляды в корне отличались от взглядов Аксельрода и Потресова. И если Ленина продолжали терпеть в этой компании — то только благодаря его качествам выдающегося организатора. На это прямо указывает А.Н. По- тресов в своем очерке «Ленин»[148].

Однако очень скоро и в этой области появились разногласия, ибо Аксельроду и иже с ним партийная организация представлялась «нормальной организацией социал-демократической партии, лишь приноровленной к условиям подпольного существования в царской России»[149]. То есть подразумевался самый широкий демократизм во внутрипартийных делах с прицелом на дальнейшую борьбу за легальность (по аналогии с ситуацией в Германии).

У Ленина, как известно, было свое мнение на этот счет. Задолго до второго съезда он рассматривал создающуюся партию как структурообразующий элемент пролетариата, а пролетариат — как единственную реальную силу, способную противостоять самодержавию. Союз с другими оппозиционными силами был возможен — по Ленину — лишь постольку — поскольку это соответствует интересам пролетариата. Менее всего Ленин был склонен признавать за буржуазией право на власть в силу плехановской «исторической необходимости», но свое несогласие с Плехановым до поры до времени он держал при себе. При этом если Плеханов воспринимал рабочий класс буквально — как сообщество рабочих, то ленинское восприятие этого понятия скорее напоминает матрешку, ибо Ленин, оперируя данным понятием, в различном контексте наделял его различным содержанием. Внимательный анализ ленинских текстов позволяет сделать вывод, что для него с определенного момента пролетариат — это абстрактная, по сути, категория, которая подразумевает то сообщество промышленных рабочих, то совокупность всех трудящихся, то некий «идеальный» класс сознательных пролетариев, наделенных социал-демократическим мышлением. Но в любом случае это сила, способная противостоять интересам буржуазии. И при этом Ленин как бы отделяет этот класс от мира обыденных людей, наделяя его особой нравственной природой. В системе категорий ленинского мышления рабочий класс превращен в некую универсальную категорию, наделенную полной самодостаточностью. Партия же — по Ленину — есть выразитель воли этой абсолютной величины. Подобные взгляды (вернее было бы говорить о мироощущении) А.Н. Потресов назвал сектантскими. («Да, сектант! Но сектант, прошедший серьезную марксистскую выучку! Сектант — марксист! А возможно ли более противоестественное сочетание…»)[150]

Ленина продолжали терпеть (он был нужен!), но раскол в партии в известном смысле был запрограммирован. А.Н. Потресов вспоминал: «Еще за полгода до съезда 1903 года, на котором произошел партийный раскол, отношения между Лениным, с одной стороны, и Мартовым, и Верой Засулич, и мной — с другой, и прежде натянутые, окончательно испортились»[151].