Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал…

— Первую и последнюю, — уточнил внезапно появившийся у него за спиной Хворостов. С ним были неизменные Григорий с Эдуардом, а ещё и консьерж. — Мы не устоим. Ребята немножко разведали. У них ещё одна резервная группа, больше взвода. Все с автоматами. И три пулемёта точно. У многих подствольники. Замкнут кольцо, и нам… Ну, может, кого-то из девушек в плен возьмут…

Пессимизм полковника Фёста удивил. Или не пессимизм это был, а что-то другое.

— Не понимаю, Сергей Саввич, зачем вы сюда вообще пришли, — сказал он крайне резко и раздражённо. — Вам было сказано — пострелять и сматываться. Кстати, до своих людей вы дозвонились?

— Дозвонился. Точка сбора — двадцатый километр за МКАД по Киевскому шоссе. Контрольное время с ноля часов и до подхода всех, кто сможет. А пришёл я, чтобы вас увести. Азартные вы больно. Не по делу…

— Кто б говорил. Последнее слово — ноги в руки и уё… по-быстрому. Здесь вам делать уже нечего. За нас не переживайте. Догоним. Только как вы через всю Москву — с оружием?

— А нас возле Тульской должны надёжные ребята встретить и с мигалками проводить, так что за нас не беспокойтесь…

— Значит, главная проблема вам мост проскочить, а это не всегда легко.

— Ничего, у нас как раз по таким делам специалистов хватит.

— Тогда — не смею задерживать. Какой-нибудь номер машины назовите, желательно — замыкающей, чтобы я ваш кортеж с чужим не путал.

— Это пожалуйста. «УАЗ-Патриот», «С 593 ЕУ». Сам в нём ехать буду.

— Тогда всё, а то заболтались мы.

— Григорий и Эдуард с вами останутся. Помогут сориентироваться… Пустыми цехами проведут…

Хворостов растворился в темноте.

Под командой Фёста остались Секонд, Людмила, двенадцать «печенежек» и эти… В принципе, вроде неплохие ребята, но Вадима всё мучило смутное ощущение какой-то неправильности. Не совсем ему были понятны их роли. Днём с Людмилой ходили, слежку якобы заметили, но сами под неё не попали. Неизвестно, что с ними было после того, как Вяземская с Журналистом прорвались с боем. И здесь оказались, как на заказ. Борис Иванович тоже… Смутно ведёт себя. Он тоже мог привести «хвост» — случайно или намеренно.

Главной загадкой оставалось — почему сразу не атакована база на Столешниковом. С помощью консьержа или без — разведка мятежников не могла о ней не знать. Значит, что? «А то, — ответил сам себе Фёст, — им до сих пор не всё ясно, они не определились, главные ли персонажи господин Ляхов и его племянницы или по данному адресу могут (скорее всего — должны!) появиться более серьёзные люди».

Подозрительность, считается, нехорошая черта. Но ещё в войсках Ляхов-первый слышал от начальника разведки своей бригады, того майора Трайчука, что в их профессии паранойя — достаточно полезная болезнь. Это он с Вадимом как с врачом разговаривал, под казённый спирт и принесённую с собой закуску.

Слово «того» Фёст мысленно подчеркнул, потому что давно уже не был уверен, что мир, где он находится сейчас, — истинно его. Прямых доказательств не было, только ощущение. Как там у Шекли: «Кроме того, можно было предположить, что даже если Земля изменилась, то изменились также его органы чувств и память, так что всё равно ничего не выяснишь. Он лежал под привычным зелёным небом и обдумывал это предположение. Оно казалось маловероятным. Разве дубы-гиганты не перекочёвывали по-прежнему каждый год на юг? Разве исполинское красное солнце не плыло по небу в сопровождении тёмного спутника? Всё оказалось на своих местах. Отец пас крысиные стада, мать, как всегда, безмятежно несла яйца…»[31]

Но это уже чистая схоластика[32]. И Хворостов, и эти парни имели куда больше оснований с подозрением относиться к нему и его «девочкам». То есть непреложным, самоочевидным фактам и даже их объяснениям они, скорее всего, верили, а вот конечным целям — большой вопрос.

Но это тоже будем обсуждать не здесь и не сейчас. Время поджимает, его остаётся буквально секунды. Если противник «упредит в развёртывании», то план посыплется со свистом и грохотом.

— Темникова! Пулемёт на правый фланг. Четыре-пять самых длинных очередей с рассеиванием в глубину. Если с той стороны выстрелят — сделай вид, что пулемётчик убит. Если не успеют — просто заглохни на половине очереди. Перекос или лента кончилась. И все, кроме меня, Вяземской и полковника Ляхова, — бегом к задним воротам. С боем или без, что предпочтительнее, выходите к машинам, отъезжайте на несколько кварталов, в сторону Тульской, как Хворостов сказал. Ты, Гриша, — головой ответишь, извини за грубость. Глазунова, Шацкая — глаз с проводников не спускать. Шаг вправо, шаг влево — сами знаете… Исполнять!

— Что, до сих пор не верите? — с обидой спросил Эдуард. — Зря…

— Вы нам сильно верите, — вдруг огрызнулась Глазунова. — Вперёд!

Основные силы отступили в порядке, теперь предстояло поработать арьергарду.