Большие дела (СИ)

- Для «Комсомольского прожектора» навыков хватит, - отвечает Валя. - Тем более, что он с железной дороги начинал комсомольскую работу. В Тайге был комсоргом.

- Тогда, прямо, то что доктор прописал. Выделишь нам путёвочку?

- Так и быть, - кивает она. - Проводи бюро и давай, выдвигай его кандидатуру. Главное, чтобы он сам не возражал.

- Если не согласится, мы его из комсомола попрём, - отвечаю я. - А с таким клеймом сами знаете. Спасибо, Валь, это прямо то, что нужно.

- Спасибо, - передразнивает меня она. - Ты теперь мой должник, а объяснения, как ты забыл, что обещал всё ещё нужно предоставить. Лично, устно и со всеми вытекающими. Ясно тебе?

Ясно, конечно. Яснее не бывает. Я молча улыбаюсь и даже подмигиваю. Выкрутимся как-нибудь. Где наша не пропадала, да?

Выйдя от Куренковых, я забираюсь в свой зелёный фургон и даю команду отправляться. Проехав пару сотен метров по Красной и повернув на Арочную, мы едем мимо «Орбиты», где разыгрались недавние события.

Внезапно нас обгоняет тёмно-горчичный «жигуль» одиннадцатой модели. Ночные гонщики обходят нас на форсаже и, твою ж дивизию, резко тормозят, ставя тачку поперёк дороги. Пассажирская дверка тут же открывается.

- Пригнись! - командую я водителю.

- А? - сначала не врубается он, но увидев, как из машины выскакивает человек с пистолетом в руке, без дальнейших объяснений ныряет под приборную панель.

Я тоже, но прежде, чем сползти под сиденье, успеваю рассмотреть этого ассасина. Весь в чёрном, в короткой куртке, с натянутым капюшоном, словно явившийся из дешёвого боевика будущего. Лицо разглядеть не успеваю, замечаю только восточный, немного раскосый разрез глаз.

Лишь только я соскальзываю вниз, стекло взрывается мелкими осколками, хрустальными или даже алмазными брызгами, переливающимися в свете тусклых уличных фонарей, как в фантастически прекрасном калейдоскопе.

Звука выстрела я не слышу, только наблюдаю за его последствиями. Затем раздаётся несколько щелчков, похожих на то, когда пулька попадает по металлической мишени в тире. Щелчки такие же, только значительно громче. А потом в полной тишине хлопает дверь машины и раздаётся визг срывающихся с места колёс.

- За ними! - отдаю я новый приказ. - Ребята, все целы?

- Кажется… - доносится из салона неуверенный голос.

Водитель восстаёт из-за панели и, сев на сиденье, сразу подскакивает. Всё кресло усыпано битым стеклом. Я срываю куртку и бросаю ему под задницу.

- Погнали! - кричу я. - Погнали!!!

«Ерофеич» рвёт с места, как ракета «Союз». Меня отбрасывает назад, но я успеваю подставить руки и опереться о спинку пассажирского кресла. Перебираюсь в салон, где парни приходят в себя, стирая с лиц кровь, от осколков.

- Егор, у тебя кровь, - говорят мне, и я только теперь понимаю, что несколько осколков добралось и до меня.

- Точно никого не зацепило? - уточняю я.

К счастью, все оказываются целы. В разбитое окно врывается и безжалостно хлещет морозный воздух. Тачка ревёт так, что кажется, будто через мгновенье мы взметнёмся ввысь и помчим на бреющем, как мистический костюм из тела Сталина, воспетый Михаилом Елизаровым.

Сталин по небу летит, а х*ли мне?

Пулемёты мои с ядерными пулями…

Но вдруг, только набрав обороты и превратившись в ракету и молот возмездия, наша боевая машина глохнет, словно энергия адреналина, выкипающая и брызжущая из моего сердца, нарушает работу её механизмов, перебивая их слаженный ритм. Ну, ёлки-палки… Этого нам только не хватало!

Мы останавливаемся посреди дороги. Парни пытаются реанимировать нашу зелёную карету, а я молча жду, размышляя над тем, кто это мог быть - снова Печёнкин или Ашотик. По большому счёту, это одно и то же, но точность не помешала бы.

Наконец, когда выясняется, что с тачкой ничего сделать нельзя, я забираю свою куртку, превратившуюся в решето, выхожу из машины и иду дальше пешком. Ребята меня провожают и собираются тусоваться в подъезде, но я их отправляю по домам. Соседи у нас бдительные, обязательно милицию вызовут, а это ни к чему.

Захожу домой. На кухне горит свет, Наташка не спит, ждёт меня. Она сидит за столом спиной к двери и не поворачивается, когда я вхожу.

- Привет, - говорю я и кладу на стол свёрток с пирогом. - Пирог яблочный принёс. Будешь?

- Нет, - качает она головой. - Это кто, секретарь горкома испекла?

- Жена товарища, с которым я встречался.

- Жена товарища? - повторяет она. - Ему, стало быть, восемнадцать уже исполнилось, раз жена имеется?

- Ему-то? - усмехаюсь я. - Исполнилось. Лет тридцать назад. Он уже взрослый дядя.

- Понятно, - кивает она и оборачивается ко мне.

Её лицо вмиг делается испуганным, и она резко вскакивает из-за стола.

- Егор! - выдыхает она и прикрывает ладошкой рот. - Что случилось?

- Что? А… это… стекло в машине разбилось, ничего страшного.

Я и забыл, что рожа у меня вся в крови.

- Не беспокойся. Я пойду умоюсь. Родители спят уже?

- Да, - говорит она и идёт за мной в ванную.