Большие дела

Я пою, подражая Алёше Димитриевичу. Получается плохо, непохоже, но всё равно весело. На душе весело.

— У нас путёвка комсомольская, Галя. Будем счастливчика выбирать. Тебя не выберем, сразу предупреждаю. Такая, как ты мне и здесь нужна, хоть иногда бываешь бестолковой и творишь безумства.

Она понимает, что гроза миновала и выдыхает.

— Будет сделано, мой повелитель, — говорит она и улыбается.

Хорошо, что улыбается, хорошо.

— Всесоюзная комсомольская стройка — это не только большая ответственность, но и почёт, — с жаром рубит воздух второй секретарь фабричного комитета комсомола Галина Алёшина. — Пробивать путь — это не только прокладывать рельсы там, где не ступала нога человека, нет. Это значит гораздо больше, товарищи! Это значит открывать путь в будущее! В будущее процветание нашей прекрасной Родины, делая её ещё краше и сильней. БАМ — больше, чем железное полотно, это поистине символический путь, соединяющий прошлое, настоящее и грядущее. Это железный огонь, напоминающий нам, как закалялась сталь, та неподдельная, настоящая сталь первых трудовых свершений. Этот огонь заставляет наши сердца и по сей день стучать в унисон с рабочими ритмами необъятной страны и доказывать всему миру, что комсомол, как и прежде является несгибаемым стержнем, вокруг которого собраны лучшие молодые люди Советского союза! Предлагаю комсомольской путёвкой наградить товарища Снежинского. Думаю, его способности и трудовые подвиги нужны стране. Послужи, Эдуард, Родине, сделавшей для тебя всё!

Все присутствующие аплодируют, правда, не понятно, Гале или Эдику.

— Ну что же, если других предложений нет, прошу голосовать, — на правах председательствующего предлагаю я.

— Ну как же нет, — оскаливается Снежинский. — Есть предложение, причём гораздо лучшее. Уж поверьте.

24. Пройдемте

Мой актив, несколько человек, верных Гале, знают, как реагировать в сложных ситуациях. Моя зам — барышня не промах, на неё можно положиться, надо только вовремя очертить границы разумного. Так что не зря я ей хвост накрутил.

Но вот остальные участники собрания, хоть они, думаю, и не контролируются Снежинским, но что им в голову взбредёт совершенно непонятно. Я бросаю взгляд на Галю и получаю в ответ молчаливое послание, что мол всё будет хорошо, не извольте беспокоиться, ваше величество.

Ладно, посмотрим, в конце концов, всегда можно просто свернуть ему шею. Хорошая шутка, мда…

— Ну что же, товарищ Снежинский, — киваю я, — прошу вас, огласите ваше предложение.

— Я так скажу, товарищи, — начинает он с противной высокомерной полу-усмешкой и касается левой стороны своей груди. — Я благодарен вам за это щедрое предложение. Правда, благодарен, от чистого сердца. Но посудите сами, разве я достоин? Да меня же из обкома выпнули, здесь, на фабрике, первый секретарь не доверяет управлять «Прожектором». Тут, правда, история отдельная. Ведь для вас не секрет, что именно я организовал недавнюю проверку ОБХСС на фабрике. Товарищ Брагин сумел замять дело, но на этот счёт у меня есть определённые догадки. Ладно, не об этом у нас сейчас разговор. Хотя, если был бы об этом, я бы вам доказал, понятное дело, умозрительно, что на фабрике творятся преступные деяния. Доказал бы и смог, уж поверьте, смог бы организовать новую проверку, уже с другим начальником управления и совершенно другим результатом. Ведь долг честного комсомольца состоит в том, чтобы препятствовать хищениям социалистической…

— Ближе к делу, Снежинский, — раздаются раздосадованные голоса из Галиного, надо полагать, актива. — Или ты пришёл тут комедию ломать?

Он крякает, озирается и, качнув головой, продолжает:

— В общем, я предлагаю послать в Тынду заведующего производственным сектором Владимира Кулисевича.

— Валерия, — поправляет Валерий, поднимаясь из-за стола.

Эдик смотрит на него так, будто говорит: «Ой, да какая разница? Что Владимир, что Валерий — один хрен». А вот Валерий смотрит немного сконфуженно, пытаясь поймать взгляд Эдика и о чём-то ему просигналить. А ещё несколько человек наоборот, отводят от него глаза и не хотят быть замеченными.

Да только тот, обуреваемый красноречием не обращает внимания ни на своего кандидата, ни на заскучавшую группу поддержки.

— Посмотрите на Валерия, — бойко продолжает Снежинский. — Молодой, неженатый, энергичный, работа в его руках спорится. Вот, кому надо рельсы класть.

— Там рельсы класть не надо, — парирует Галя. — Надо будет в «Комсомольском прожекторе» работать, вообще-то. Может быть.

— Ну, это я так, условно, — кивает Снежинский. — Он мог бы и рельсы класть, и на медведя с рогатиной ходить. Тем более, он мне сам говорил, что хотел бы на БАМ поехать. Ну вот и шанс, Валера.

Валерий медленно и растерянно мотает головой.

— У меня невеста появилась, — виновато говорит он. — Я не смогу.

— Что? — осекается Эдуард и наконец-то обращает внимание на заскучавшего Кулисевича. — За один день? Меньше даже. Невеста?

— Мы заявление в ЗАГС подали. Беременная она.

— От кого? — тупо и скорее по инерции спрашивает порнограф Эдик.

— Присаживайтесь пока, — предлагаю я. — Итак, у Снежинского самоотвод.