Большие каникулы

— Но как нам поступать дальше, ребята? — спросил Семен и задумался. — Допустим, что мы найдем виноватого, а как мы с ним поступим? Какое наказание придумаем? А ведь приговор придумать надо. Обязательно надо. Вот и давайте соображать сообща. Нельзя же надеяться только на взрослых. Мы ведь тоже давали торжественное обещание и тоже отвечаем теперь за все.

Я подумал: «А ведь Семка прав. Кто мы есть? Подрастающие мальчишки… А ведь через два года нас будут называть комсомольцами. Вспомним мы про Бусинку, и нам будет стыдно, что мы без боя отдали такой уголок природы».

В тот раз мы долго вчетвером просидели у пруда. Обдумывали, прикидывали, прицеливались, какой придумать приговор тому, кто сотворил такое варварство над Бусинкой.

Семка убеждал нас, что во всем виноваты только режиссер и все его помощники и что следует написать об этом письмо в киностудию, да такое, чтобы всыпали им как следует за это. А еще он предложил: как только появится кинокартина этого режиссера на экране, у нас в поселке, расклеить листовки на домах и сказать в них, чтобы никто не покупал билетов на этот фильм. Предложение Семки нам понравилось, только мы не знали, а как же будет называться тот фильм.

— Узнаем, — сказал Семка. — Не думаю, что фильм такого режиссера будет интересным. Такой режиссер не может снимать хороших фильмов.

Вот так и порешили. На этом мы уже собрались вернуться в поселок, как вдруг Гошка заметил на тропинке в лесу идущую по направлению к нам женщину с кузовком в руках.

— Ребята, стойте, от этой тетки мы кое-что выведать сможем, она ведь главный беспроволочный телеграф у нас в поселке. — Тетка шла быстро, опираясь на тонкую суковатую палку. Иногда она останавливалась, чтобы походя успеть пошевелить палкой траву, растущую вдоль тропинки. — Калган-корень ищет — средство от сорока болезней, — сказал Семен. — Потом настойки делает и продает во флакончиках. Ловкая тетка — из ничего деньги умеет делать.

Взобралась она на дамбу и прямо к нам. Поставила кузовок у пенечка и присела. Глазками-буравчиками сверлит нас и ехидновато улыбается.

— Что, хлопчики, у разбитого корыта сидим? Лягушек считаем? — спросила тетка. — Ну, ну, любуйтесь на безобразие директора совхоза Дзюбы. Ведь это он бумажечку подписал на погибель Бусинки. А вы, пионеры всему примеры, сидите тут да глазки пучите на эту трясину. Эх вы!..

— А откуда вы знаете, что бумажечку подписал Георгий Степанович Дзюба? — поинтересовался Вилен.

— Я, пионерия, все знаю, потому как всем интересуюсь, не то, что вы. Это я вам по особому секрету сообщаю, а вы уж дальше сами кадило раздувайте, чтобы. Дзюбе этому жарко было.

Я смотрел на хитрое лицо этой тетки, на ее с проседью волосы, на серьги с разноцветными камушками и почему-то не верил ни одному ее слову, выскакивавшему сквозь щель тонких, ярко накрашенных губ. Суетливые движения ее рук, бесцельно перебиравших в кузовке набранную «лечебную» травку, словно отыскивали на ощупь самые нужные травинки. Но это было для нее не главное. Она что-то нам не досказала и сейчас выбирала удобный момент для сообщения. Мы молча наблюдали за теткой. Помолчав немного, она встала с пенька, отряхнула юбку, ухмыльнулась лукаво и как бы в шутку ткнула пальцем Семку в лоб. Семка оттолкнул ее руку и с удивлением спросил:

— Вы что, тетенька, в лоб меня тычете? Что я, ваш родственник, что ли?

— Да нет. Какой, ты родственник. Просто указала на пустую голову. Все вы и галстуки имеете красненькие, и иногда в строю ходите, в трубу медную дуете, а толку от вас чуть. Проморгали Бусинку.

Упрек был, может быть, и справедливый, но разве кто-нибудь мог предвидеть, что такое случится?

— Эх вы… — с упреком произнесла тетка и направилась было уходить. Вилен встал поперек ее пути и вновь спросил:

— А все же почему вы считаете, что виноват в этом Георгий Степанович Дзюба? Вы что, видели, как он подписывал бумажку?

— Не видела, — со злостью сказала тетка. — Но такие слухи по поселку ходят.

— А про вас тоже разные слухи ходят, — вставил Семен. — Да еще какие.

— Какие же про меня слухи ходят, а ну говори? — Тетка угрожающе шагнула к Семену. Семен не отступил. Он смело глядел в ее глаза.

— Да ну, тетя, стоит ли говорить. Вы лучше научите нас, как нам дальше поступать? — с нескрываемой иронией спросил Семен.

— А поступать, если хотите знать, я вас научу! Возьмите да побейте окошки в кабинете у Дзюбы. И никто вам за это ничего не сделает. Дело-то ваше все равно будет правое. Вот и делу конец. А если что, вас все поддержат. Вы же пионеры, за природу боретесь. Только не говорите, что я вас на это толкала. А уж если что, то мы вас всем народом выручать будем.

Смотрел я на эту хитрую гражданку и думал: «Вот же бывают на земле на нашей такие гражданки».

— Скажите, а чего вы так на директора совхоза окрысились? — спросил я ее. Тетка как-то изучающе взглянула на меня. Потом повернулась к Вилену и, кивнув в мою сторону, спросила:

— Это что за хлопец? Не тот ли, который из Москвы с ученым агрономом приехал?

Я ей сказал, что я действительно приехал из Москвы.