Большие каникулы

Долина смерти стала памятным местом для жителей поселка и окрестных мест. Сюда в День Победы приходят люди с цветами и кладут их у берез и сосен. Семка с Виленом постояли на поляне и положили к березам свежие ветки сосны. Долиной смерти названа эта поляна потому, что тут расстреляли фашисты попавших в засаду партизан. С тех пор прошло так много лет, что за это время даже маленькие деревья так выросли, что кроны их шумят уже под облаками.

Идти домой тропинкой ребята не захотели. Через карьер путь был хоть и более неудобный, зато километра на полтора короче. Этим путем они и возвращались. Преодолевали канавы и рытвины. Ветры выдули ложбинки, по которым вода стекала в самый низ карьера, образовав там огромное болото.

Вилен и Семен от самого болота взбирались по крутой насыпи вверх, цепляясь за колючий репейник. Оставалось подняться на небольшую ровную площадку. Вилен выронил нечаянно из рук свой бидон и рассыпал кизил. Вместе стали собирать. Вдруг Семен нащупал руками какой-то металлический предмет, торчавший из песка. Вдвоем им удалось вытащить медную, попорченную временем, музыкальную трубу. Что за труба — определить они не могли, но раструб говорил им, что она непременно музыкальная. Слегка очистив ее от песка, они увидели четыре рваные дырочки на трубе. Им показалось, что это пулевые дыры. Это потом подтвердили приехавшие эксперты. На следующий день я тоже с ребятами направился в карьер, надеясь на удачу. Взяли с собой Олесю. Там же мы нашли еще одну трубу, только на этот раз она была деревянная, с клапанами. Олеся сразу сказала, что это фагот (в переводе с французского языка это вязанка дров) — инструмент с очень красивым мягким звуком. Загадкой были наши находки. Кому они принадлежали? Почему оказались в карьере? Кто были музыканты? По крупицам, по воспоминаниям старожилов восстанавливались жизнь и гибель музыкантов военного оркестра, сыгравших «Интернационал» под пулями фашистских автоматов. Об этом мы узнали позже. Так, геройски, музыканты сказали свое прощальное слово. Вот главные новости о нашем музее…

Да, Иван, а зачем ты спрашиваешь у меня адрес Сережки Бобрикова? Я тебе его посылаю, только напрасно. Он переписываться с тобой не будет. В общем, твое дело.

Пиши почаще и побольше.

А. Костров.

Столкновение в лесу

Есть новость, ребята! Помните, я писал вам про заведующего сельмагом? Так вот: выяснилось, что на такой работе не всем можно кресло занимать. Заведующий сельмагом товарищ Зуб уже у нас не работает.

Многое изменилось здесь. Теперь у нас в сельмаге даже витрина появилась. Ну прямо как в московском универмаге.

За стеклом витрины сидит кукла в оранжевом платье. На груди у нее дощечка с надписью «Ляля». Ресницы у нее черные-пречерные, длиной сантиметра три, похожие на два веера.

В самом центре витрины стоит манекен женщины в натуральную величину. Лицо у нее темно-сиреневого цвета. Понавесили на эту сиреневую гражданочку все, что можно было навесить: на плече у нее черно-бурая лиса, на всех пяти пальцах кольца надеты с разными разноцветными камушками.

Одна гражданочка глядела-глядела на сиреневую манекеншу, потом руками всплеснула и сказала: «Ну как живая!» А мужчина поглядел на нее и тоже сказал: «Королева красоты!»

Справа от манекенши — розовый мальчишка, вырезанный из фанеры, в школьной форме.

Многие, кому делать нечего, стоят у витрины, глазеют. Когда папа посылает меня в сельмаг, он мне говорит: «Сбегай к «Ляле» за маслом».

Но как-никак, а в магазине стало светлее, и продавщица Анна Павловна теперь фартук белый надевает. Руки после соленых огурцов о живот не вытирает и не говорит: «Бери, что есть», а теперь часто добавляет «пожалуйста». Правда, иногда она еще по инерции прикрикивает на покупателей. Но теперь уже очень редко. Разгонится по старой привычке, но тут же вспоминает, что попадет ей за это. Однажды она гаркнула на одного старика: «Селедка вся калиброванная. Где я тебе с икрой искать стану?! Не чуди, старик!!! С молокой тоже под бормотуху сойдет». Старикашка аж присел на корточки от страха и голову руками закрыл, думал, наверное, что Анна Павловна селедкой бить его станет. Но в это время вошел новый директор сельмага. Анна Павловна сразу по-другому заговорила: «Де-ду-у-у-уль, а дедуленька, тебе селедку с красной али с черной икрой? А может, с молокой, гладенькую подобрать?» — «С молокой», — тоненько пропищал дедушка, все еще прикрывая голову ладошками. Про сельмаг это я вам попутно рассказал…

Ребята, не получается у меня прожить ни один день гладенько, что-нибудь непременно произойдет.

Утром, прямо перед тем как спуститься с чердака, каждый раз даю себе слово: ни к кому не приставать, ничего не замечать, за что можно зацепиться, в общем, буду паинькой. Отъезд в Москву немного задержался; и в этот промежуток я ухитрился снова схлопотать от Сереги Бобрикова. И знаете, из-за маленького лесного паучишки. Видно, невезучий я человек.