Большие люди

— Люся, не спорь, я лучше знаю! Я тебя старше! Да, — вздыхает он, — старше. На пять лет, а это немало. И внешне… на принца мало похож. Я понимаю… я человек простой, без образования… И не напоминай про мой диплом, — в ответ на ее попытку что-то сказать. — Я это за образование не считаю, бумажка просто! Характер у меня далеко не сахар, трудно со мной. Да и в материальном плане — непонятно. Того и гляди… без пяти минут голодранец. Так что… — он поводит плечами, — ты в своем праве, Люсь. Зачем тебе такой, действительно? Извини. Извини, что так вышло. Я… я не хотел тебя обидеть.

Честно говоря, он сам себе не верил, когда это все говорил. Но, может быть, Люся поверит? Хотя, судя по раздавшемуся звонкому смеху — не поверила.

— Ой… — она наконец-то перестала смеяться. — Домашняя заготовка, да, Григорий Сергеевич? Хорошая попытка. Гриш, ты сам-то себя слышишь? Бедненький, несчастненький, никому не нужный… На комплименты напрашиваешься?

— Не напрашиваюсь, — буркнул. А потом, не удержавшись, усмехнулся. — И не такой уж я подарок, это правда.

— Может, ты не подарок, так и я не именинница, — отвечает Люся расхожей фразой.

Смех смехом, а романтический вечер с треском провалился. Ну, а что он хотел? За один раз добиться такой женщины? Ладно, надо капитулировать с достоинством.

— Люсь, на втором этаже спать не предлагаю, там так и не прогрелось толком, прохладно, — и это правда. Только он сам изначально полагал, что им вдвоем это помехой не будет, авось не замерзнут. — А здесь диван удобный, у камина тепло. Я постельное белье тебе принесу, подожди, хорошо? Сейчас, пару минут и я вернусь.

Он уходит. А она остается сидеть на диване с каким-то странным ощущением. Он поступил так, как она хотела, но откуда это чувство неудовлетворенности?

— Люся, — окликает он ее от лестницы. — Вот, — на перила шлепает стопка белья. — Спокойной ночи. Если вдруг что понадобится, зови — я буду на втором этаже.

И, прежде чем она успевает что-то сказать, разворачивается и уходит вверх по лестнице.

Люся рассеянно смотрит на огонь в камине, даже не думая идти за оставленным ей постельным бельем. Совершенный сумбур в голове. Она сказала "Нет", и он остановился, хотя был так настойчив. Значит, что? Уважает, наверное. Ему важно, чтобы ей было комфортно. Только ей-то самой почему так некомфортно?! Григорий поступил, как взрослый, разумный мужчина. А она?! Ведет себя, как истеричная малолетка, честное слово! Комплексы у нее, видите ли… Не поздновато ли вы о них вспомнили, Людмила Михайловна? Раньше надо было думать, когда соглашалась сюда ехать.

_____________

В спальне второго этажа на окнах полупрозрачный тюль. Но все равно в комнате угадывается лишь большая кровать, все остальное теряется в темноте.

— Гриша?

— Да, — откликается он, невидимый, со стороны кровати. — Что-то случилось, Лютик?

— Гриш, я сказать хотела… — она подходит к постели, садится на краешек. — Ты не прав.

— В чем?

— Не в тебе дело.

— А в ком?

Она вздыхает. Ну, не признаваться же ему в своих комплексах, глупых мыслях и сомнениях? Протягивает руку и находит его ладонь на прохладной простыне.

— Уж не в тебе точно. Ты… замечательный. Такой… — ей не хватает слов, а он вдруг придвигается снова. Отводит волосы от ее лица, легко касается щеки.

— Люся, если я такой замечательный — почему?

Она просто не знает что, сказать. Наверное, тут просто не надо уже говорить. Делать надо. И она сама придвигается к нему, едва угадываемому, и кладет голову на плечо. И понимает, что только кожа под ее щекой, и он как минимум по пояс — голый. И это почему-то не пугает. Его ладонь ложится ей на поясницу, поглаживает тихонько. А в ее голову вдруг врываются воспоминания: как она ему делала массаж, и он был вот такой же, по пояс обнаженный, а она представляла разное, фантазировала. Или о том, как она вот так же сидела на лестничной площадке, положив голову ему на плечо, и тогда, в тот момент, не было никого ближе его, роднее, на целом свете. Так какого черта она морочит себе голову сейчас? Не об этом ли она мечтала?

— Люсь, — его пальцы замирают на ее пояснице. — Если ты сейчас, сию же секунду не исчезнешь отсюда… — глубокий вздох, плечо двигается под ее щекой, — я начну к тебе приставать.

— Что уж теперь, — ответным вздохом, прижимаясь плотнее щекой к теплой коже, — приставай.

Еще одно подъем-опадание широких плеч.

— Не проси меня потом остановиться. Не смогу.

— Не попрошу.

Она поднимает лицо и их губы наконец-то снова встречаются. Чтобы не размыкаться долго.

Глава 11. Большие последствия

У Люси так и не получилось остаться один на один со своими мыслями. В город они вернулась уже под вечер воскресенья. А дома надо было непременно сделать невозмутимое лицо и выдержать допрос с пристрастием. А когда, уже вечером, она все-таки осталась наедине сама с собой, то просто "выключилась", будто не отдыхала за городом, а трудилась там не покладая рук. Это все нервное, не иначе.

А на следующий день — привычный ранний подъем, дети, их родители, работа. Голова и руки постоянно заняты. А телефон не звонит. Он не звонит.