Большие надежды (без указания переводчика)

— Это говорятъ мн и Гербертъ съ Кларою, но я не думаю, чтобъ я когда-нибудь женился. Я сталъ ужь такимъ старымъ холостякомъ, и такъ привыкъ жить съ ними, что право и не помышляю о женитьб.

Бидди посмотрла на своего ребенка, поцловала его ручку и молча взяла меня за руку. Этотъ жестъ и легкое прикосновеніе ея обручальнаго кольца были краснорчиве всякихъ словъ.

— Милый Пипъ, сказала она наконецъ:- уврены ли вы, что больше ея не любите.

— Да, милая Бидди, мн кажется.

— Скажите мн, какъ старому другу. Вы ее совсмъ забыли?

— Милая Бидди, я ничего не забылъ изъ своей жизни. Но мои бдныя грезы, какъ я ихъ тогда называлъ, разсялись на вки.

Несмотря на мои слова, я очень хорошо звалъ, говоря это, что твердо намренъ въ тотъ же день постить Сатис-Гаусъ. И то лишь ради Эстеллы.

Я слышалъ, что она была очень-несчастлива въ замужеств и жила врозь съ мужемъ, который очень-жестоко съ ней обходился и сталъ извстенъ, какъ первый подлецъ, скряга и тиранъ, во всемъ околодк. Наконецъ я узналъ, что онъ года два тому назадъ умеръ, упавъ съ лошади. Боле я ничего о ней не зналъ, можетъ-быть, она уже была вторично замужемъ.

Обдали мы такъ рано, что я не торопился и продолжалъ разговаривать съ Бидди, полагая, что всегда успю до ночи постить Сатис-Гаусъ. Но я такъ тихо шелъ, на каждомъ шагу останавливаясь и поминая былое, что достигъ памятнаго мн мста когда уже начало темнть.

Уже не существовало ни стараго дома, ни пивоварни, ни другихъ строеній; уцлла только садовая стна. Все мсто было обнесено заборомъ; посмотрвъ черезъ заборъ, я увидлъ, что старый плющъ далъ новые ростки и вился по грудамъ развалинъ. Калитка была открыта и потому я вошелъ. Ночь была не темная, хотя луна еще не показалась и не разсяла поднявшагося тумана, но онъ былъ такъ рдокъ, что яркія звзды виднлись сквозь него. Я обошелъ мста, гд прежде стояли домъ, пивоварня, ворота и самыя бочки, по которымъ я нкогда бгалъ. Идя по заглохшей дорожк сада, я вдругъ замтилъ какую-то фигуру, шедшую мн на встрчу.

Фигура эта, замтивъ меня, остановилась. Подойдя ближе, я увидлъ, что это женщина. Она-было хотла повернуть въ сторону, но вдругъ она задрожала и назвала меня по имени.

— Эстелла! воскликнулъ я.

— Я очень-измнилась, сказала она. — Я удивляюсь, какъ вы меня узнали.

Дйствительно, свжесть красоты ея исчезла, но она была также обворожительна и величественно хороша. Эти качества въ ней были мн давно знакомы; но чего я никогда не видалъ, это — нжности ея взгляда, всегда столь гордаго и непреклоннаго; чего я никогда не чувствовалъ, это — дружескаго пожатія нкогда столь холодной руки.

Мы сли на ближнюю скамейку.

— Какъ странно, началъ я:- что мы встртились снова, Эстелла, посл столькихъ лтъ, на томъ же. самомъ мст, гд увидли другъ друга въ первый разъ. Вы часто сюда приходите?

— Я здсь ни разу еще не была.

— И я такъ же.

Луна теперь начала всходить, и я вспомнилъ послдній взглядъ Магвича, послднее его пожатіе руки.

Эстелла первая прервала молчаніе.

— Я часто желала прійдти сюда, но меня удерживали важныя причины. Бдный старый домъ!

Первые лучи мсяца пробились сквозь туманъ и отразились въ слез на ея чудныхъ глазахъ. Не зная, что я замтилъ ея слезы, она старалась всми силами себя переломить и спокойно сказала:

— Вы врно удивлялись, расхаживая тутъ — какимъ образомъ это мсто пришло въ такое положеніе?

— Конечно, Эстелла.

— Оно принадлежитъ мн. Это единственный уголъ, который у меня остался. Все другое мало-по-малу отошло, но съ этимъ мстомъ я не хотла ни за что разстаться, и во вс эти несчастные годы это единственный случай сопротивленія съ моей стороны.

— Здсь будутъ строить?

— Да. Я пришла проститься, прежде чмъ начнутся постройки. А вы, все еще живете за границей? спросила она съ нжнымъ участіемъ.

— Да.

— Надюсь, что ваши дла идутъ хорошо?

— Я работаю много и у меня есть кусокъ хлба, слдовательно дла мои идутъ хорошо.

— Я часто о васъ думала, сказала Эстелла.

— Не-уже-ли?

— Особенно въ это послднее время, продолжала она. Я долго, долго не позволяла себ вспоминать о томъ, чмъ я пренебрегла, не зная ему цны. Но съ-тхъ-поръ, какъ это горькое время прошло, и долгъ мн боле не велитъ отталкивать своихъ воспоминаній, я дала имъ мсто въ своемъ сердц.

— Вы никогда не теряли вашего мста въ моемъ сердц, сказалъ я. И мы опять замолчали.

— Мало я думала, начала опять Эстелла:- что прощаясь съ этими мстами, прощусь и съ вами. Я очень этому рада.

— Рады опять разстаться ее мною, Эстелла? Мн же горько разставаться! Я до-сихъ-поръ вспоминаю съ горечью наше послднее разставаніе.

— Но вы сказали мн тогда, отвчала съ живостью Эстелла: — «да благословитъ васъ Господь, да проститъ онъ вамъ!» Если вы могли сказать это тогда, то вамъ не трудно будетъ повторить то же и теперь, теперь, когда горе научило меня оцнить вашу прежнюю привязанность. Горе и несчастіе сломили, измнили меня — надюсь, что къ лучшему. Будьте ко мн такъ же добры, какъ прежде и скажите: мы друзья?

— Мы друзья, повторилъ я, наклоняясь къ ней.

— Да, мы разстаемся друзьями и никогда другъ-друга не забудемъ, сказала Эстелла, вставая.