Большие надежды (без указания переводчика)

По-временамъ, мною овладѣвалъ порывъ благодарности за то, что она была предназначена мнѣ, нѣкогда ученику кузнеца. Я боялся, что она теперь далеко не въ восторгѣ отъ подобной судьбы, Но когда же начнетъ она принимать во мнѣ участіе? Когда пробудится въ ней сердце, которое до-сихъ-поръ погружено въ сонъ и апатію?

Несчастный! я думалъ, что то были высокія чувства и ни разу не приходило мнѣ въ голову, что было низко и малодушно съ моей стороны чуждаться Джо потому, что она могла презирать его. Прошелъ одинъ день, и мысль о Джо уже вызывала слезы въ моихъ глазахъ; впрочемъ, онѣ скоро высохли, да проститъ меня Богъ!

XXX

Хорошенько обдумавъ дѣло, пока я одѣвался на другое утро въ гостиницѣ Синяго Вепря, я рѣшился замѣтить моему опекуну, что Орликъ не такой человѣкъ, какому можно поручить у миссъ Гавишамъ мѣсто, требующее большаго довѣрія. «Конечно, не такой человѣкъ, отвѣтилъ мой опекунъ, потому-что нѣтъ человѣка, на котораго можно было бы вполнѣ положиться». Онъ былъ очень-радъ слышать, что и настоящій случай не составлялъ исключенія, и съ видимымъ удовольствіемъ выслушалъ все, что я могъ сообщить ему объ Орликѣ.

— Хорошо, хорошо, Пипъ, замѣтилъ онъ, когда я кончилъ: — я сейчасъ выплачу ему, что ему слѣдуетъ и отправлю его.

Испугавшись такой поспѣшности, я сталъ уговаривать его повременить немного и даже намекнулъ, что нелегко будетъ справиться съ Орликомъ.

— Не безпокойтесь, отвѣтилъ онъ, вынимая платокъ: — я бы желалъ посмотрѣть, какъ онъ будетъ разсуждать со мною.

Мы оба должны были ѣхать въ Лондонъ съ двѣнадцати-часовымъ дилижансомъ; я воспользовался этимъ и объявилъ ему, что намѣренъ пройтись немного по лондонской дорогѣ и сяду въ дилижансъ, когда, онъ меня догонитъ. Я рѣшился на это, потому-что все время боялся, что вотъ-вотъ прибѣжитъ Пёмбельчукъ. Такимъ образомъ я могъ тотчасъ же бѣжать изъ Синяго Вепря. Сдѣлавъ обходъ мили въ двѣ, чтобы миновать домъ Пёмбельчука, я снова свернулъ на главную улицу нѣсколько-дальше той страшной западни, и чувствовалъ себя почти внѣ опасности.

Мнѣ было пріятно послѣ столькихъ лѣтъ снова очутиться въ этомъ тихомъ старенькомъ городкѣ, а удивленные взгляды прохожихъ, узнававшихъ меня, немало льстили моему самолюбію. Два или три лавочника даже выскочило изъ своихъ лавокъ и, сдѣлавъ нѣсколько шаговъ передо мною, возвращались назадъ, будто спохватившись о чемъ-то, и все это единственно для того, чтобы встрѣтиться со мною лицомъ къ лицу. Трудно рѣшить, кто изъ насъ при этомъ болѣе притворялся: они ли, стараясь удачнѣе съиграть комедію, или я, дѣлая видъ, что ничего не замѣчаю. Я производилъ впечатлѣніе и былъ совершенно этимъ доволенъ, когда вдругъ судьба, какъ на на зло, наслала на меня того разбойника тряббовскаго мальчишку.

Онъ шелъ мнѣ на встрѣчу, размахивая пустымъ синимъ мѣшкомъ. Я тотчасъ сообразилъ, что всего-лучше было идти впередъ, не смущаясь, и смотрѣть ему прямо въ лицо: этимъ я поддержалъ ба свое достоинство и укротилъ бы его злыя наклонности. Я такъ и сдѣлалъ, и начиналъ уже поздравлять себя съ успѣхомъ, какъ вдругъ онъ остановился; колѣни его затряслись, волосы стали дыбомъ, шапка свалилась, онъ весь дрожалъ и, отшатнувшись на средину улицы, принялся кричать: «Поддержите меня! Я такъ испугался!» желая тѣмъ показать, будто моя величавая наружность повергла его въ ужасъ и умиленіе. Когда я поровнялся съ нимъ, зубы его щелкали и онъ, съ видомъ крайняго уничиженія, распростерся въ прахѣ предо мною.

Нелегко было мнѣ перенести подобную насмѣшку, но это было ничего въ сравненіи съ тѣмъ, что послѣдовало. Не прошелъ я и двухсотъ шаговъ, какъ съ удивленіемъ и негодованіемъ увидѣлъ предъ собою того же тряббовскаго мальчишку. Онъ выходилъ изъ-за угла. Синій мѣшокъ былъ переброшенъ черезъ плечо, честное трудолюбіе сіяло въ его глазахъ, онъ весело спѣшилъ домой. Онъ шелъ будто ничего не замѣчая, но вдругъ наткнулся на меня и снова принялся выкидывать тѣ же штуки: сталъ вертѣться вокругъ меня, сгибая колѣни и протягивая ко мнѣ руки, какъ-бы умоляя о пощадѣ. Отчаянныя кривлянья его были встрѣчены радостными рукоплесканіями цѣлаго кружка зрителей. Я рѣшительно не зналъ, куда мнѣ дѣться.

Не успѣлъ я дойти до почтоваго двора, какъ онъ уже забѣжалъ во второй разъ и снова появился передо мною. Теперь онъ совершенно измѣнился: синій мѣшокъ былъ надѣтъ на немъ наподобіе моего пальто, и онъ важно выступалъ мнѣ на встрѣчу по другой сторонѣ улицы. За нимъ со смѣхомъ бѣжала цѣлая толпа товарищей, которымъ онъ отъ времени до времени съ выразительнымъ жестомъ кричалъ: «Отвяжитесь! я васъ не знаю». Никакія слова не въ состояніи выразить, какъ я былъ взбѣшенъ и оскорбленъ, когда, проходя мимо меня, онъ оправилъ воротникъ рубашки, сбилъ волосы на вискахъ, подбоченился и, съ отчаянной аффектаціей, протяжно повторилъ: «Не знаю васъ, не знаю, честное слово, не знаю!»

Потомъ онъ принялся преслѣдовать меня по мосту, крича по-пѣтушиному, какъ зловѣщая птица, знавшая меня еще въ кузнецахъ. Это послѣднее обстоятельство довершило позоръ, съ какимъ и покинулъ городъ.