Большие надежды

Mr. Wopsle's great-aunt kept an evening school in the village; that is to say, she was a ridiculous old woman of limited means and unlimited infirmity, who used to go to sleep from six to seven every evening, in the society of youth who paid two pence per week each, for the improving opportunity of seeing her do it.	Двоюродная бабушка мистера Уопсла держала у нас в деревне вечернюю школу; другими словами, эта старушенция, располагавшая весьма ограниченными средствами и неограниченным количеством всяких недугов, ежедневно от шести до семи часов вечера отсыпалась в присутствии десятка юнцов, с которых брала по два пенса в неделю за возможность любоваться сим поучительным зрелищем.
She rented a small cottage, and Mr. Wopsle had the room up stairs, where we students used to overhear him reading aloud in a most dignified and terrific manner, and occasionally bumping on the ceiling.	Она снимала небольшой домик, в верхней комнате которого жил мистер Уопсл, и нам внизу бывало слышно, как он изливал свои чувства в возвышенных и грозных монологах, временами топая ногою в потолок.
There was a fiction that Mr. Wopsle "examined" the scholars once a quarter.	Считалось, что раз в три месяца мистер Уопсл устраивал школьникам экзамен.
What he did on those occasions was to turn up his cuffs, stick up his hair, and give us Mark Antony's oration over the body of Caesar.	На самом же деле все сводилось к тому, что мистер Уопсл, отвернув обшлага и взъерошив волосы, декламировал нам монолог Марка Антония над трупом Цезаря.
This was always followed by Collins's Ode on the Passions, wherein I particularly venerated Mr. Wopsle as Revenge throwing his blood-stained sword in thunder down, and taking the War-denouncing trumpet with a withering look.	Затем следовала ода Коллинза * "Страсти", причем больше всего мистер Уопсл мне нравился в роли Мщения, когда бросал он оземь меч кровавый свой и, грозным взором всех испепеляя, войну, и мор, и горе возвещал.
It was not with me then, as it was in later life, when I fell into the society of the Passions, and compared them with Collins and Wopsle, rather to the disadvantage of both gentlemen.	Лишь много позже, когда я на опыте узнал, что такое страсти, я сравнил их с впечатлениями от Коллинза и Уопсла, и должен сказать -сравнение оказалось не в пользу этих джентльменов.
Mr. Wopsle's great-aunt, besides keeping this Educational Institution, kept in the same room-a little general shop.	Кроме упомянутого просветительного заведения, двоюродная бабушка мистера Уопсла держала (в той же комнате) мелочную лавочку.
She had no idea what stock she had, or what the price of anything in it was; but there was a little greasy memorandum-book kept in a drawer, which served as a Catalogue of Prices, and by this oracle Biddy arranged all the shop transaction.	Она никогда не знала, какой товар есть в лавке и что сколько стоит; но в одном из ящиков комода хранилась засаленная тетрадка, служившая прейскурантом, и с помощью этого оракула Бидди производила все торговые операции.
Biddy was Mr. Wopsle's great-aunt's granddaughter; I confess myself quiet unequal to the working out of the problem, what relation she was to Mr. Wopsle.	Бидди была внучкой двоюродной бабушки мистера Уопсла. Кем она приходилась мистеру Уопслу, я не берусь определить, - эта задача мне не по разуму.
She was an orphan like myself; like me, too, had been brought up by hand.	Она была сирота, как и я, и, подобно мне, воспитана своими руками.
She was most noticeable, I thought, in respect of her extremities; for, her hair always wanted brushing, her hands always wanted washing, and her shoes always wanted mending and pulling up at heel.	Самым примечательным в ней казались мне ее конечности, ибо волосы ее всегда взывали о гребне, руки - о мыле, а башмаки - о дратве и новых задниках.