Большие неприятности

Он был доволен. Им с Лео то и дело приходилось хранить в задней комнате весьма опасные предметы, и Джона это мало тревожило. Но эта штуковина — совсем иное дело. После того как ее складировали в баре, Джон впервые занервничал. И теперь, наблюдая, как ее увозят, испытал радость.

В семь сорок пять вечера Мэтт стоял у магазина «Гэп» на Кокосовой аллее. Он поджидал, когда покажется Дженни, чтобы сразу ее замочить. Свидетель Эндрю на противоположной стороне улицы заказывал у Джонни Рокетса молочный коктейль. Сам Мэтт был настолько возбужден перспективой встречи с Дженни, что не испытывал голода.

Не желая привлекать к себе внимание в многолюдном торговом центре, он оставил дома свой водяной «Мастер-9000» размером с целое ружье, а вместо него вооружился пистолетом «Джет-Бласт Юниор». По запасу воды и дальности стрельбы он не шел ни в какое сравнение с «Мастером», но и с его помощью можно было сделать дело. Время от времени Мэтт запихивал руку в карман и наполовину вытягивал пистолет, проверяя, не протекает ли черный пластмассовый корпус. Еще не хватало, чтобы люди подумали, будто он напустил в штаны.

Мэтт не заметил, что за ним наблюдал плотный лысеющий человек, который сидел в открытом баре этажом выше. Бар назывался «Жирный вторник». В нем подавали яркие, водянистые спиртные напитки, разливая их из вереницы прозрачных пластмассовых кранов, на каждом из которых красовался ярлык с прикольным названием вроде «Вмажь по пепсяре». Человек звался Джеком Пендиком и до сегодняшнего дня работал продавцом в «Оптике-хат», но именно сегодня его уволили после многочисленных жалоб женщин: он возмутительно заглядывал к ним за блузки, когда клиентки наклонялись, чтобы рассмотреть витрину.

Но и сам Джек не был доволен работой в торговле. Он мечтал сделать карьеру в органах правопорядка. Дважды подавал документы в окружную полицию Дейда, и оба раза его отвергали, поскольку его психологический портрет свидетельствовал о том, что он был попросту глуп. Но идея борьбы с преступностью его не покинула. И сейчас, с причмокиванием досасывая третью порцию радужно-зеленой смеси под названием «Растворяющий мозги вулкан», он острым, как лазер, глазом присматривался к подозрительному юнцу внизу.

Джек видел много настоящих полицейских видеозаписей и был убежден, что обладает шестым чувством, где и когда грядет преступление. И сейчас это чувство не давало ему покоя: хмыреныш внизу явно нервничал — то и дело лазил в карман, что-то проверял. И, наблюдая за ним, Джек понял: вот оно — этим чем-то был пистолет!

Хмыреныш замышлял нечто недозволенное — Джек это знал!

В его голове зазвучала песня — личная правоохранительная музыкальная тема. Впервые он услышал ее в своем любимом эпизоде из своего любимого сериала «Полиция Майами. Отдел нравов». Она эхом отдавалась в его мозгу, и голос Фила Коллинза пел:

В ночном эфире я чувствую, как это приближается…
О, я чувствую…

Джек, видя, как хмыреныш готовится совершить преступление, тоже ощущал приближение «этого» — своего шанса подняться, доказать, что он — не неудачник, проявить себя героем, продемонстрировать всему свету и прежде всего руководству «Оптики-хат», какой он мужчина. Джек сунул правую руку в карман и ощутил гладкую, холодную, ободряющую твердость пистолета, который он купил неделю назад на выставке огнестрельного и холодного оружия в Кокосах. А левой рукой дал знак официантке, чтобы принесла еще один «Растворяющий мозги вулкан».

А в девяти кварталах от него во взятой напрокат машине сидели Генри и Леонард — всего в нескольких автомобильных корпусах от входа в «Веселый шакал». Они выслеживали Артура Герка и ждали, когда он выйдет, чтобы продолжать выслеживать. А пока слушали по радио спортивную трепотню. Ведущий взывал в эфир:

«Ну, и где же теперь фанаты «Гейтора»? Все ваши «гейторские» звонки были тогда, когда вы выигрывали. А теперь продули, и кишка тонка!»

— Что за дерьмо этот Гейтор? — спросил Леонард.

— Футбольная команда колледжа, — объяснил Генри.

— Придурки, — буркнул Леонард. Он не представлял, как можно увлекаться таким жестоким спортом, если за это не платят.

На радио раздался телефонный звонок.

«Я фанат «Гейтора». Вот я звоню».

«И что хочешь сказать?»

«Вы говорили, у нас кишка тонка. Вот и нет — я звоню».

«Прекрасно. Но что-то ты хочешь сказать?»

«Я и говорю: вот я позвонил».

«Это все? Позвонил сказать, что позвонил?»

«Вы же говорили, что у нас кишка тонка».

«Говорил, потому что тонка. Всю неделю от фанатов «Гейтора» не было отбоя — выпендривались без умолку. А теперь разбежались и попрятались».

«Но я же звоню».

«Каков же твой мотив?»

«А такой, что вы сказали, что у нас кишка тонка. А я звоню».

Генри покачал головой и выключил радио.

— Ну и штатец.

— Мразь, — согласился Леонард.

Несколько минут они сидели в молчании, глядя на увечную, с въевшейся грязью неоновую вывеску «Веселого шакала», излучавшую в ночь непонятное слово «акал».