Большое кино

- Не надо меня ненавидеть, ма. Что угодно, только не ненависть! Если ты меня возненавидишь, я умру! Не убивай меня, мама. Я не хотела. Это не моя вина. Он заставлял, а сам смотрел. Однажды он застал меня в шалаше... До того он за мной подглядывал, а потом заявился и сказал, что я испорченная девчонка и если я не разрешу ему смотреть, он нажалуется тебе и ты меня возненавидишь. Он грозил, что ты отправишь меня туда, куда отправляют таких испорченных, как я. Я не хотела, чтобы меня выставили из дома, поэтому я позволила, чтобы он смотрел, как я... Ты думала, что мой шалаш подожгли мальчишки? Нет, я сожгла его сама. Но потом он стал сажать меня в машину и заставлял меня делать то же самое там, а еще дома...

- Доченька, доченька, доченька... - твердила мать шепотом, но Верене казалось, что она слышит оглушительный крик. - Давай-ка по порядку. Не вали все в кучу. Лучше ответь мне на один-единственный вопрос. После этого я не буду больше ни о чем тебя спрашивать, клянусь! Он когда-нибудь?.. - Она закрыла рот рукой с таким видом, словно ее вот-вот вырвет.

Верена погладила мать по лицу, уже зная, что не сможет сказать всю правду.

- Нет, ма, никогда.

- Никогда?

- До этого никогда не доходило.

- Слава Богу! - По лицу Аманды струились слезы, и теперь она походила на актрису немого кино.

- Ты все еще меня любишь, мама? - робко спросила Верена. - Хотя бы чуть-чуть?

- Почему ты мне не сказала сразу, Верена? Почему только сегодня? Аманда держала кончики указательных пальцев в уголках глаз, чтобы остановить соленую влагу.

- Он грозил, что сам тебе расскажет, а я не могла этого допустить: мало ли что он способен выдумать! Не знаю, почему именно сегодня, - вырвалось как-то само собой...

- Я люблю тебя, Верена, дочка, очень люблю! - Аманда всхлипнула. - И никогда не разлюблю, верь мне.

Верена обняла мать и разрыдалась, ее волосы укрыли плечи Аманды, словно шаль. Аманда потрепала ее по спине.

- Не плачь, дочка. Настала пора и мне кое в чем тебе признаться.

Ее перебил пронзительный звонок. Аманда бросилась к телефону, оставив Верену рыдать у стола.

- Алло? Да, Раш. - Верена подняла голову и убрала с лица волосы. Хорошо. Как скажешь. До свидания. - Она повесила трубку и посмотрела на дочь. - Он отменил мою встречу с журналисткой Либерти Адамс. Интересно, почему?

- Он ее боится. Вдруг она разнюхает больше, чем следует?

- Насчет чего?

- Мне казалось, теперь ты не дашь ему спуску.

- Я и раньше не хотела этой встречи, а уж теперь, после того, что услышала от тебя...

Аманда поставила чайник и стала накрывать на стол. Верена молча наблюдала, как она раздумывает, какому из чайных сервизов отдать предпочтение. Выбор пал на белые блюдца с темно-красными маками.

- Итак, дочка, настала моя очередь исповедоваться. Только я не знаю, как начать...

- Лучше сначала, - подбодрила ее Верена.

- После смерти отца я заперла дом на Цейлоне, где мы жили, и отплыла на Звар, к Китсии. Кроме нее, я больше никого не знала - она была лучшей подругой моей матери. Когда я появилась в ее доме, мне было шестнадцать лет. Нельзя сказать, что Китсия приняла меня с распростертыми объятиями, - первый месяц она почти со мной не разговаривала, - зато потом вспомнила свою любовь к Синтии и обратила ее на меня.

Верена стала расхаживать по кухне, заглядывая в шкафы и громко хлопая дверцами. Она не понимала, куда клонит мать, - Аманда еще никогда не рассказывала так подробно о своей молодости.

- Однажды Китсия сказала, внимательно глядя на меня:

"Что ты собираешься делать дальше? Будешь до конца жизни читать книжки?" Чтение книжек до конца жизни казалось мне тогда приемлемым вариантом. В конце концов, работа мне не грозила: отец оставил богатое наследство. В шестьдесят четвертом году, когда Китсия отправилась в Штаты, на свою выставку, я увязалась за ней. Не спрашивай, что это была за поездка: мы постоянно ссорились. Меня бесил ее чересчур чувственный подход ко всему на свете, от конструкции самолета, на котором мы летели в Америку, до моей стрижки. Для нее эстетика была делом жизни и смерти. Мне хотелось от нее избавиться, но не хватало смелости с ней расстаться. Робость - вот главное, что всю жизнь меня губит.

Она помолчала, задумчиво глядя на Верену.

- Оставаясь при Китсии, я ни с кем не общалась и могла вести привычную жизнь: есть, когда мне вздумается, вставать в два часа дня и не ложиться до утра, дочитывая интересную книгу. Я была всего лишь незаметной участницей ее пестрого окружения. А потом я познакомилась с Арчером.

- И он показался тебе красивейшим мужчиной на свете?

Держу пари, что да. - Верена уже сидела на тумбе, болтая ногами.

- Во всяком случае, ради него стоило оторваться от книги. - Аманда улыбнулась. - Мы случайно столкнулись в ресторане "Чамли" в Гринич-Виллидж. "Арчер - мой племянник. Мы с ним почти не разговариваем. Единственная дочь Синтии, заядлая читательница. Очень сомневаюсь, что у вас найдутся общие темы".

Как видишь, у нее и в мыслях не было брать на себя функции Купидона.

- А Раш?