Большое кино

Потом они, не сговариваясь, поменялись ролями: он превратился в наставника, она - в покорную ученицу. Он поднял ее, перенес на ложе и лег, насадив ее на свое копье, как на вертел.

Она обхватила его ногами и позволила ему опускать и приподнимать ее, словно куклу, предназначенную единственно для его услады. Когда скомканные шелка осветила заря, он встал, а она осталась лежать распластанной, как тряпичная кукла, брошенная кукловодом.

***

Следующие две недели он, как щенок, следовал за ней по пятам. Меньше всего ему хотелось возвращаться в Америку и браться за учебу.

- Скоро начнется война. Отец говорит, что я не вернусь сюда, пока она не кончится. Это может продлиться годы!

- Тем лучше.

- Ноя должен остаться здесь! Мое место - рядом с тобой. - Поддев носком ботинка песок, он обиженно покосился на море, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

Негромко засмеявшись, она взъерошила ему волосы:

- Ты чудесный юноша, в Америке у тебя не будет отбоя от девчонок.

- Мне не нужны американские девчонки. Я хочу тебя!

- Это ты сейчас так говоришь. Придет время, и ты поймешь, что я была права.

В день отплытия он явился к ней:

- Ты будешь мне писать?

- Только если напишешь первым. И не забывай рассказывать про твоих американских подружек.

- Подожди, вот разбогатею, вернусь сюда и построю дворец для твоих скульптур.

- Зачем он, дворец! - ответила она со смехом. - Все, что мне требуется, - это покой, и я обрету его, когда ты от меня отвяжешься. Поторопись, не то опоздаешь на корабль.

Он был так жалок в школьном пиджаке, с теннисной ракеткой в руках... У нее словно что-то оттаяло в сердце. Она вынула из шкатулки с драгоценностями маленькую зеленую черепашку из французской эмали.

- У вас с ней глаза одного цвета. Храни ее в память обо мне.

***

Война все никак не начиналась, и ему разрешили приехать домой на летние каникулы. Увы, ковры, подушки, шелка оказались свернутыми. Она надела мужские брюки и рисовала обнаженного юношу-араба, сидящего на пыльном дощатом помосте. Мужские подтяжки подчеркивали округлость ее живота. Она беременна!

Он упал перед ней на колени, заглянул в ее суровое лицо, мысленно призывая вспомнить ту ночь.

- Я рассчитывала, что ты уже здесь не появишься. - Она не сводила глаз с араба. Кусок угля со скрипом перемещался по грубой серой бумаге.

- Как я мог не появиться рядом с тобой? Рядом с вами...

Она закрыла глаза, уголек замер на бумаге.

- Вынуждена тебя огорчить. Это не имеет к тебе отношения.

- Не понимаю.

- Что тут понимать? - Она сверкнула глазами. - Ребенок не твой. А теперь уходи, не мешай работать!

Он позорно бежал из гостевого дома.

Потом он подслушал разговор своих родителей:

- Говорят, ребенок от сына эмира, который ей сейчас позирует. Эмир в печали. - Судя по тону, отцу, похоже, тоже было невесело.

- Так отошли ее! Отправь обратно в Париж! - Голос матери звучал решительно.

- Ты требуешь невозможного! Она моя единственная кровная родня, не считая сына. Сестра есть сестра... - отец закашлялся, - даже если она шлюха.

Он не мог больше этого выносить. Вранье! Опять кинувшись к ней, он застал араба, который как раз заканчивал одеваться.

- Зловонное отродье! Куда это ты собрался? - заорал он.

Сын эмира попытался улизнуть, но не тут-то было.

- Боишься остаться? Боишься получить по морде?

Араб бросил на пол рубашку, выхватил кинжал, и соперники закружились по комнате.

- Сводите свои детские счеты подальше от моих рисунков! - крикнула она. - Вон отсюда! Оба!

Грозно поглядывая друг на друга, они вывалились во двор, и она, укрепив набросок на мольберте, последовала за ними.

Слуги встали вокруг дерущихся тесным кругом, поощряя их криками, в то время как те катались по песку, орошая его потом и кровью. Песок облепил обоих так плотно, что различить, кто есть кто, можно было только по цвету глаз. Кровь капала на песок. Драка прекратилась, лишь когда из дома выбежал отец белого юноши с плеткой и растащил драчунов.

Эмир прислал за раненым сыном своих людей. Укладывая его на носилки, они переговаривались по-арабски, но она не разобрала слов. Зато проклятие белого юноши прозвучало яснее некуда:

- Надеюсь, ты произведешь на свет двухголовое отродье, грязная шлюха!

Он убежал, швырнув эмалевую черепашку к ее ногам.

...Прошла неделя, прежде чем она смогла вернуться к работе.

В тот же день она узнала, что сын эмира умер от ран, полученных в драке.

Эмир призвал ее к себе.

- Мадам, - начал он, - когда вы появились у нас, я проявил к, вам интерес и, невзирая на ваше европейское происхождение, предложил за вас брату полсотни верблюдов. Он ответил, что лучше мне не иметь в числе жен такую дьяволицу Неужто теперь Аллах покарал меня за то, что я вас возжелал? - Он не сводил с нее жгучих черных глаз. - Отвечайте, где прячется белый чертенок?

Седобородые старцы, сидевшие вокруг эмира, закивали головами и затянулись из кальянов. Стражники, стоявшие у нее за спиной, грозно положили руки на эфесы кинжалов.

- Это произошло случайно! - крикнула она, - Мой сын мертв! - повысил голос эмир. - Убит! Как ты смеешь называть это случайностью, мерзкая блудница?