Большое (не космическое) путешествие

Бабушка сказала, что я должна поздравить Николая с Днём защитника Отечества – хоть какой-нибудь небольшой знак внимания.

Мы в школе всегда что-нибудь мастерим на трудах к этому празднику, и я обычно сплавляю эти сувениры дяде Косте. Однажды я поздравила Алининого папу – у меня тогда получилась совершенно замечательная открытка, с настоящими пуговицами, изображающими гусеницы танка. Алининому папе, по-моему, понравилось, он поблагодарил меня.

В этот раз открытка достаётся Николаю, и ему вроде бы тоже нравится. Но и он приезжает к нам не с пустыми руками. На праздничном столе и рыба красная, и блины с икрой, и фрукты – манго, виноград, в общем, то, чего обычно нет.

Вечером мы отправляемся гулять – на горку, как в прошлый раз. Мама и Николай идут обнявшись. Не хочу им мешать, но мама машет сама, подзывая меня. Она обнимает меня.

– Если мы переедем когда-нибудь, ты не станешь возражать? – спрашивает она.

– Со мной?

– С тобой. Но это ещё не скоро будет. Ты ведь понимаешь, что нельзя до бесконечности отдельно от мамы жить?

– А вы куда хотите переехать?

– Где для всех будет место.

– В Москве?

– Не уверена, но недалеко.

Николай, смеясь, кладёт мне руку на плечо.

– Не беспокой ребёнка раньше времени, – говорит он.

– Ладно… Это так, на будущее.

Я беспечно ковыряю носком снег.

– Да мы ведь и так собирались переехать, – говорю. – Ты для этого в Москву уехала.

– Да. Просто…

Они переглядываются.

– Да знаю я, у мамы ребёночек родится, – говорю я.

– Знаешь?..

– Ну да, а что тут такого? – пожимаю я плечами и поворачиваюсь, чтобы побежать к горке. Оттуда мне машут девочки. Кажется, Алинин папа притащил двойную «ватрушку». – Я пойду, ладно?

– Иди…

– Знаешь, мам, мы на кружке скоро вязать начнём, я, наверное, свяжу одеяльце для ребёночка, – уже на бегу, обернувшись, бросаю я – и уношусь на горку.

Глава 13

Чтобы мне выбрать платье и туфли для своей свадьбы, мама специально позвала меня в Москву. А ещё нас с нею пригласила в гости одна родственница, жена дяди Костиного племянника. Хотя с нами они редко общаются.

Свадьба у мамы четырнадцатого апреля, то есть, ещё целых три недели. Я спросила, как они собираются праздновать.

Они с Николаем до последнего сомневались насчёт празднования, потому что это дорого, а ведь ещё и с квартирой придётся разбираться. Николай не москвич, но от бабушки ему досталась квартира на станции метро «ВДНХ». Так теперь её решено продать и взамен купить что-нибудь другое.

Разве тут до свадьбы?

Но потом вмешались его друзья, у одного из них есть большая дача. Это, конечно, не ресторан, зато пригласить туда можно сколько угодно человек. У Николая очень много друзей, они тоже не совсем москвичи – кто из Красноярска, кто ещё откуда-нибудь.

Бабушка не может меня отвезти в Москву. Вместо этого она сажает меня на поезд, доверив своей знакомой, которая тоже едет в столицу, а на вокзале меня встречает Николай.

Москва не совсем такая, как мне запомнилось последний раз. Сейчас, в марте, она выглядит иначе, чем в декабре, шумная, грязная, запруженная транспортом и людьми. Этот город высоток, широченных проспектов и бесконечного разнообразия почти оглушает меня – но больше всего поражает, что мама в нём себя чувствует как рыба в воде. Я без конца кручу головой по сторонам.

Долго ходим с мамой по магазинам (в которых она заранее побывала и приценилась) и, наконец, решаем, что на мне будет белое платье с открытыми плечами, а пояс из зелёного шёлка, как раз того оттенка, который мне идёт. Мы долго думали, какие туфли мне купить – если белоснежные, то их больше некуда будет надеть, но потом удалось найти светло-зелёные мокасины.

Наконец, мы садимся в метро и едем к родственникам.

Их дом чуть ли не на километр опоясывает ограда. Чтобы через неё пройти, надо обратиться к охранникам, которые сидят в специальной будочке, а они, прежде чем открыть калитку, звонят консьержке. В подъезде всюду стоят кадки с пальмами и прочими растениями, а меж жёлтых колонн за столиком сидит консьержка. Она звонит Тюфяевым и только затем разрешает пройти. Мы с мамой переглядываемся, оказавшись вдвоём в лифте. Легче в тюрьму, пожалуй, проникнуть.

Тётя Вера чуть полноватая, с красивой причёской и в украшениях и называет меня Мариночкой. При виде нас она всплескивает руками и с радостными восклицаниями обнимает маму.

Когда я была маленькой, то несколько раз бывала у них в гостях (в другой квартире, в Сергиевом Посаде), и уже тогда у них всё было крутым, но сейчас они стали ещё круче.

Пока мы пьём чай, тётя Вера рассказывает, как её дочь, которая одного со мной возраста, занимается художественной гимнастикой.

– А танцы вы бросили? – Мама помнит, что раньше Лера занималась танцами.

– Мы решили, с нашим потенциалом необходимо нечто более серьёзное – мы специально консультировались с тренером, он сказал, нам надо идти дальше. Теперь у Лерочки очень плотный график, – вздыхает тётя Вера.

Я успеваю допить свой чай, а мама с тётей Верой всё говорят о школе и дополнительных занятиях. Оказывается, у Лерочки в пятом классе два факультатива – по геометрии и стихосложению.