Большое небо

– Может, их перевезли, – сказал Винс. – Одна убежала – они, наверное, боятся, что она расскажет, где была. Все равно девушки у них тут надолго не задерживаются.

У них? У «Андерсона, Прайса и партнеров», пояснил Винс. Нет никакого Андерсона и никакого Прайса, это компания его знакомых.

– Друзей, – угрюмо пояснил он. – Томми, Энди и Стив.

Словно ведущих детской телепрограммы перечисляет, подумал Джексон, но тут серые клеточки завибрировали антеннами.

– Часом, не Томми Холройд? Муж Кристал?

– Он, – ответил Винс. – Кристал заслуживает чего получше. Вы ее знаете? Знакомы?

– Ну как бы.

– Томми Холройд, Энди Брэгг, Стив Меллорс, – сказал Винс. – Три мушкетера, – язвительно прибавил он.

– Стив Меллорс? Стивен Меллорс? Юрист из Лидса?

– Вы и его знаете? – насторожился Винс. – Вы с ними, случайно, не в сговоре?

Джексон отметил, что Винс крепче стиснул пистолет. Это он для форсу? Да блин, он же служил в Корпусе связи – он хоть раз стрелял в боевой обстановке? И, что важнее, ему хватит духу хладнокровно выстрелить в человека?

– Господи, да нет, – сказал Джексон. – Успокойтесь, а? Просто совпадение. Он мне иногда подбрасывает работу. Я проверяю ему информацию.

Не сказать, что Джексон удивился. Граница между законом и беззаконием тонка, а Стивен Меллорс из тех, кто успешно ее седлает.

– Ничего себе совпадение, – буркнул Винс.

Так-то да. Нелепейший образчик, даже в череде совпадений длиной в жизнь. Может, Джексона и впрямь затянули в этот адский заговор, а он ни сном ни духом? Впрочем, как нередко напоминала Джулия, ему не нужно искать бед на свою голову – беды прекрасно находят его сами.

– А сейчас они где? – спросил он Винса. – Томми, Энди и Стив?

– Где Стив, не знаю. Томми только что уехал, я видел. Энди где-то здесь. Вряд ли ушел далеко. Я его подстрелил.

– Вы его подстрелили?

– Ну да.

Не для форсу, значит.

– Винс, мне будет гораздо лучше, если вы уберете пистолет.

– Честно говоря, мне будет гораздо лучше, если не уберу.

Шагая по коридору, Джексон местами видел на стенах кровь, а на лестнице заметил кровавый отпечаток – едва ли добрый знак. В детском саду у Марли дети смастерили дерево, повесили на стенку. Вместо листьев на дереве росли отпечатки детских ладоней, зеленой краской разных оттенков, и учительница мисс Картер подписала их именами. Назвала все это «Древо жизни». Интересно, помнит ли Марли. Она была ветвью древа жизни Джексона. А теперь растит собственное древо – пускает корни, отращивает ветки. В этом дремучем лесу метафор Джексон что-то заплутал.

Все деревья и метафоры выветрились из головы без следа, едва Винс открыл дверь в одну из палат. Вот они где. Женщины. Джексон насчитал семь, в аварийном состоянии разной степени – все обдолбаны по самое не могу, у всех руки скручены пластиковыми шнурами. Воздух железисто пахнул свежей кровью. Словно в прихожую скотобойни зашел.

– Винс, я звоню спасателям, ладно? – сказал Джексон.

Пускай человек с пушкой считает, что командует здесь он. Поскольку так, будем честны, дело и обстоит.

– Только в полицию не надо, – сказал Винс.

– Без полиции тут никуда. Я уже насчитал три особо тяжких – и это минус человек, в которого вы стреляли.

Вот уже сутки Джексон только и делает, что (безуспешно) уговаривает разных людей взяться за ладошки длинных рук закона.

– Никакой полиции, – невозмутимо сказал Винс. – Я прослежу.

«Я прослежу»? Это что значит? – недоумевал Джексон, трижды подряд нажимая девятку на телефоне.

– Здесь не ловит, – сообщил он Винсу и предъявил телефон – смотрите, мол. – Я выйду в коридор, хорошо?

Не хватало только, чтобы спасатели угодили тут в засаду. Одного человека Винс уже подстрелил – кто поручится, что он не готов продолжить? А если он выберет классический сценарий «убийство / самоубийство» в ореоле гнева и, как полагается камикадзе, прихватит с собою всех, кто под руку подвернется?

Пряча телефон в ладонях, чтобы приглушить разговор, Джексон продиктовал диспетчеру номер своего прежнего удостоверения и понадеялся, что проверять никто не будет. Прикидываться полицейским – преступление, но вокруг, куда ни плюнь, творились деяния, которые в преступной иерархии располагались гораздо выше. Увы, голос диспетчера в трубке стал прерываться, растворился в эфире, а Джексона раскрыли: подошел Винс.

– Вы же не вызвали полицию? – спросил он и пушкой указал на дверь в палату, словно уличное движение регулировал.

– Нет, – правдиво ответил Джексон. – Не вызвал.

Со своим верным «лэзерменом» он обошел девушек, по очереди перерезая им шнуры. Девушки шарахались и от него, и от ножа, а он твердил:

– Все хорошо, я полицейский, – что вроде как должно обнадеживать больше, чем то же самое, но в прошедшем времени, хотя девушкам без разницы – английский у всех неродной.