Большое небо

От Джексона Броуди-то будет толк? «Не в первый раз на родео», – сказал он. Мужчина в лучшем виде – в голове одно гумно. Всю жизнь ею вертят как хотят всякие бахвалы – мужчины, для которых она кукла, и не в хорошем смысле слова. («Бравада, – сказал Гарри. – Это из итальянского». Подходящее имечко для скаковой лошади.) Кристал предпочитала молчаливых мужчин с низкой самооценкой – вот Винса Айвса, например. Вроде приличный человек. Венди что, правда убили? Почему? Открыла рот и заговорила? У нее, что ли, тоже было прошлое? Как-то не верится. Она же покупала одежду по каталогам «Боуден» и гордилась тем, что вырастила страшненькое чахлое деревце.

Парадная дверь распахнулась с грохотом. Томми. Так и не научился входить в дом по-тихому. Вчера вернулся поздно, уехал – еще шести утра не было, выскользнул из постели, не разбудив Кристал. Непохоже на Томми – уйти, не позавтракав, и спокойно поспать он ей обычно тоже не дает. Кристал уже привыкла, что ее будят тычками в бок и просьбой заварить чаю. Судя по всему, это входит в круг ее должностных обязанностей. На День матери Гарри и Карри принесли ей завтрак в постель – поднос с цветочком из сада в вазочке, кофейник, круассаны, джем, идеальный персик. (Карри: вот она – идеальный персик. Еще не побитый жизнью.) И открытку, которую помог сделать Гарри. Рисунок карандашом, семейство палка-палка-огуречиков – мама, папа, двое деток. «Лучшей мамочке на свете» – вот что там говорилось. Гарри неловко похлопал Кристал по плечу и сказал: «Извини, я ж не хотел, чтоб ты плакала». «Это от счастья, Гарри», – сказала она. Часто ты в этой жизни плачешь от счастья? Нечасто – вот как часто. Приятно, что слезы не высохли окончательно.

– Кристал? – заорал Томми. – Куда ты там запропастилась, бля?

Кристал вздохнула. Поищи – найдешь, подумала она. Затушила сигарету, забросила мятную пастилку в рот.

– Я тут!

Когда Томми вошел в кухню, Кристал сказала, натянув на лицо счастливейшую из улыбок:

– Ну надо же, милый, – ты дома, да среди дня? Историческое событие.

– Тебя не было?

– Меня не было?

– Я и говорю – тебя не было. Я заезжал, а тебя не было.

– Заскакивала в Уитби, по хозяйству кое-что.

– В таком виде?

– Переоделась. Слышал про Венди?

– Венди? – растерялся Томми.

– Про Венди Айвс, жену Винса. Она умерла. Ее кто-то убил.

– Ебаный в рот. Как?

– Не в курсе.

– Что думаешь? Винс? Я бы понял – она была корова надутая. А пожрать есть? Сэндвич какой?

И это все? Его обед важнее, чем убийство Венди? Настораживает, до чего легко он отмахивается от мыслей о мертвой жене. Может, и о живой тоже.

– Легко, – сказала Кристал. – Свинина и соленые огурцы или жареная курица?

– Без разницы. Курица. Я в кабинете поем.

Томми был какой-то сам не свой – не нормальный беззаботный Томми.

– На работе нехорошо? – посочувствовала Кристал. Сопереживание тоже входило в круг ее должностных обязанностей.

– Можно и так сказать. Я пойду, – ответил он и вдобавок что-то буркнул про писанину. Потом, правда, ему хватило совести проворчать извинения. – Утречко то еще, – сказал он и клюнул ее в щеку. – Извини.

– Ничего страшного, милый.

Сам не свой, точно. А чей тогда?

Томми закрыл дверь в кабинет.

Кристал достала из холодильника упаковку готовых куриных котлет. Содрала с них пластик и сморщила нос от запаха мяса. Мертвое животное. И Венди сейчас пахнет так же? Отошла в путь всей плоти. Это же откуда-то, да? Из Библии или из Шекспира, скорее всего[96]. Гарри наверняка знает. Гарри знает всё. Временами Кристал переживала, что он знает слишком много. Держи рот на замке. Эти слова по-прежнему рикошетили в мозгу.

Кристал выложила сэндвич на тарелку и украсила веточкой петрушки – не то чтобы Томми оценил. Когда Кристал была моложе, за гарнир сходил разве что пакетик кетчупа к картошке. В ее годы уже можно говорить «когда я была молода» – какая тоска. Не такая, впрочем, как воспоминания о молодости. Кристал надеялась, что Карри, когда вырастет и станет оглядываться на детство, ничего, кроме счастья, не вспомнит. Держи рот на замке.

Томми у себя в кабинете пялился в пустой монитор. Кристал порой сомневалась, умеет ли Томми его включать, – он же все делает на айфоне. Точнее, на айфонах, во множественном, потому что их у Томми было два – тот, о котором Кристал полагалось знать, и тот, о котором Кристал знать не полагалось, или, во всяком случае, ей про него не сказали. Второй она нашла несколько недель назад, относя пиджак Томми в химчистку, и при виде этого айфона сердце у нее оборвалось. Первым делом подумала, естественно, что у Томми роман на стороне, – честно говоря (и Джексону Броуди она об этом честно говорила), Кристал удивилась бы, потому что, невзирая на все свое мачистское бахвальство, Томми был не из таких. Томми в браке нравилось, в браке его жизнь проще, а измена усложнила бы ему жизнь. «Папе нужен марьяж», – сказал Гарри. (Угадайте, откуда взялось это слово.) «Из французского», – пояснил он. А Кристал думала, это что-то карточное.