Большое путешествие Эми и Роджера

Произнеся это вслух, я поняла, что говорю правду. Я хотела поговорить уже не первый месяц. И находились даже люди, готовые меня выслушать. Так почему это казалось невозможным? Словно меня просили поговорить на португальском или и вовсе на эсперанто. Я уселась, обхватив колени руками, и стала смотреть в окно.

– Хорошо, – сказал Роджер через некоторое время. – Давай я начну? Двадцать вопросов.

– Что? – спросила я, немного удивленная тем, что мы так быстро сменили тему. – Ладно. Это человек?

– Нет, – сказал Роджер с улыбкой. – Я имел в виду, что я буду задавать тебе вопросы. Может быть, так тебе будет легче говорить. Попробуем?

– Двадцать, пожалуй, многовато. Давай пять?

– Пять вопросов? Это не одно и тоже.

– Тогда и я буду тебя спрашивать, – неожиданно вырвалось у меня. – Иначе будет нечестно.

Он побарабанил пальцами по рулю, а потом кивнул.

– Согласен. Готова?

Я кивнула, больше всего на свете желая, чтобы это поскорее закончилось.

– Почему ты не хочешь садиться за руль? – спросил он.

Я вздохнула и стала смотреть на мотающиеся туда-сюда дворники. Нам с Роджером было хорошо видно друг друга. И я обрадовалась, что в машине темно. Так легче было скрыть, что я изо всех сил пытаюсь не расплакаться, а подбородок предательски дрожит, и я ничего не могу с этим поделать.

– Несчастный случай, – выдавила я наконец с трудом.

– Авария?

– Да, – я старалась держаться, но была близка к тому, чтобы разрыдаться. Я понимала, что здесь мне будет негде укрыться.

– Когда это случилось? – Роджер задавал вопросы мягким и тихим голосом, но мне казалось, что он очень настойчив, потому что его вопросы требовали ответов.

– Три месяца назад, – сказала я, и мой голос немного дрогнул на последнем слове. – Восьмого марта.

– И все? – с грустным удивлением спросил Роджер.

– Да, – сказала я, глубоко вздохнув, и произнесла, стараясь говорить безразлично: – Это тоже считается за вопрос, имей в виду.

Судя по тому, как дрожал мой голос и каким хриплым он мне показался, изобразить безразличие не очень удалось.

– Последний, – Роджер снова посмотрел на меня и спросил еще тише: – Хочешь рассказать о том, что случилось?

Я знала, что все к этому идет, но услышать прямой вопрос было неожиданно. Одна часть меня страстно желала все рассказать. Где-то в глубине души я знала, что это поможет. Пройти через это необходимо. Там, в Колорадо, в зеркале у Бронвин я увидела себя прежнюю. И хотела бы снова стать такой.

Но была и другая часть меня, та, которой я подчинялась последние три месяца. Она велела мне продолжать отгораживаться от всех, кто хотел мне помочь.

Я пребывала в полной уверенности, что, как только Роджер узнает, что произошло, он отвернется от меня, как мама и Чарли. Я опустила ноги, села прямо и посмотрела на него.

– Нет, – тихо сказала я, но мой голос все равно прозвучал оглушительно громко. По крайней мере, мне так показалось.

Роджер взглянул на меня, потом снова перевел взгляд на дорогу и, поджав губы, кивнул. Затем включил айпод и запустил музыку – заиграл тот же плей-лист.

Я чувствовала себя так, будто подвела его, но была уверена, что лучше держать все при себе. Я уже неплохо это умела. Скоро Роджер перестанет спрашивать. Я прижалась головой к холодному стеклу и не стала сопротивляться, когда почувствовала, что вот-вот заплачу.

И слишком часто я тебе звонил.

Plushgun

8 марта – три месяца тому назад

Я вошла в дом, убирая мобильник в карман. Мамы на кухне не было, но я слышала, как она разговаривала по телефону в большой комнате отрывистым и встревоженным голосом.

– Чарли, – прошептала я, испытывая отвращение к тому, как брат поступает с нами.

Я поднялась в его комнату, перешагивая через ступеньку, открыла дверь, и меня буквально сбил с ног сильный запах ароматизатора воздуха. Я всегда думала, родители могут что-то заподозрить, потому что в его комнате постоянно пахнет как в парфюмерной лавке,но они, похоже, никогда об этом не задумывались. А если задумывались, то не хотели в это верить.

Комната Чарли выглядела как обычно. К стенам были приколоты плакаты с портретами Джеймса Блейка и Марии Шараповой, кровать, которую он никогда не заправлял, как всегда, была в беспорядке. Чарли как-то раз сказал мне, что если никогда не заправлять кровать, другим будет сложнее понять, спал ли ты в ней этой ночью. Я закрыла дверь и снова взглянула на телефон. Обычно Чарли хорошо удавалось заметать следы, именно поэтому он смог скрывать все это так долго.

Я прокручивала в голове разговор, который состоялся между нами шесть месяцев назад, когда я неудачно попыталась вмешаться. Тогда я угрожала рассказать все родителям и при этом обещала, что больше не стану его покрывать. Но не исполнила своих угроз.

Отправив ему сообщение с текстом «где ты?», я стала ждать. Но ответа не было.

Я спустилась вниз и услышала, как родители разговаривают на кухне. Устроившись поудобнее, я пыталась расслышать их разговор.