Большое Сердце

— Повезло… — буркнул маг. — Совет хороший. Правда, один старец рассказывал, что за девяносто лет не видел, чтобы кому-то повезло. Говорит, есть нечто выше везения.

— Можем остановиться чуть дальше в лесу, — предложил Клавус. — Оттуда уже недалеко до дракона.

— Как скажешь, — безучастно откликнулся маг. Клавус помедлил, сказал:

— Когда-нибудь надеюсь отвадить Герду от пути меча… да и ты с него сворачивай.

— Где ты видел мага, чтоб махал мечом?

— Не умеешь? — Клавус пошёл вперёд. — Ты, кстати, так и не рассказал, каково было в Башне?

— В другой раз, — устало сообщил маг, втянул голову в плечи, пошёл вперёд.

Ночью он сидел у костра, грея руки, почему-то ощущая себя брошенным и забытым. Оказалось, что один из камушков попал Герде в бедро. Удар оказался несильный, по касательной, однако нога заболела, девушка не сразу призналась, что идти может с трудом. Встревоженный Клавус предложил пойти в хижину, Герда настаивала идти с ними.

У этих двоих было за что держатсья в этом мире… у них был близкий человек.

А много ли он мог рассказать о том, каково было в Башне?

Мальчика на проверку к служкам привёл отец — опасался не прокормить четвёртого ребёнка в семье. Своей матери мальчик после этого никогда не видел — хотя и знал, что она наверняка все глаза выплакала. Как и многие матери на земле.

Испытания были не из простых. За мальчиками присматривали угрюмые молчаливые служки, как правило, высокие и сильные. Выбранных пацанов долго держали на суровой пище, заставляли выполнять однообразные упражнения — смотреть на свечу, представляя себе, как она гаснет. Смотреть на опавшие листья или камни в попытках поднять их одним взглядом. Запирали в одиночных камерах, пугая оставить там навсегда — и будто невзначай обещали шанс разрушить взглядом каменную стену. Кто-то заставлял шевелиться камни, кто-то вгзлядом поднимал пёрышко. Но проделать всё сразу не получалось ни у одного мальчика.

Потом прикладывали к вискам странного вида камни, заставляли держать ладонь над огнём той же свечи, смотреть на кипящую воду, чтобы охладилась, и наоборот. Или выводили в лес и спрашивали, о чём говорят птицы, что слышится в шёпоте ручья и в отдалённом вое волка. Некоторые мальчики плакали, умоляли вернуть их к родителям. Служки оставались безмолвны и безучастны. Физическими наказаниями они грозили редко, чаще просто указывали на каменный гребень, огораживавший казармы, или на лес. Понимай как хочешь — то ли сбросят тебя со стены, то ли выведут ночью в лес и оставят одного… Но бывало, что в дело шли и ремни, и палки.

После трёх-четырёх недель испытаний большинство ожесточённых подростков выводили за ворота казарм. Если смогут забрать родители, повезло… Далеко не всегда детей приводили сюда из страха нищеты и голода. Были и знатные люди, готовые доплатить за превращение их отпрыска или случайного воспитанника в могущественного мага. О том, что могущественный маг может захотеть стереть таких «любящих» родителей в порошок, эти самоуверенные люди обычно не задумывались.

В казармах оставались немногие. Как их определяли и выбирали, маг так и не понял. Но это ещё не была сама Башня. Это были только казармы.

С тринадцати до шестнадцати лет на их плечи ложился нелёгкий физический труд. Встань рано, разожги огонь в печи, наруби дрова, убери за скотом или задай ему корма. Сходи в лес по дрова, к ручью за водой, подмети и убери в казарме. Учись готовить еду, штопать бельё и лечить ссадины — всё сам, всё сам… Сейчас маг понимал — это было не такое уж плохое жильё. Но какой же горькой обидой запомнились эти годы! Их не слишком часто били, не были с ними жестоки — но иногда казалось, лучше бы ударили со злости. Будущим воспитанникам Башни чудовищно не хватало родительской любви — но служки не обращали на это внимания, а особо поговорить было не с кем. В среде мальчишек телячьи нежности принято презирать.

Один раз на стене самой высокой казармы казнили прислужника мага. Уже немолодой, слегка обрюзглый, с одутловатым лицом, он повис на ремнях на стене. Сначала ему деловито взрезали живот, вынули кишки, не слишком много — а именно чтобы повисел и помучался. Он быстро потерял сознание, но служки были терпеливы и даже обмотали рану, хотя быстро слетелись мухи, садились на кровь. Когда несчастный пришёл в себя, ему выдернули ногти на ногах, а затем подожгли, начиная со ступней. Не все мальчишки смотрели на это, служки, как обычно, оставались равнодушны. Среди них прокрался шёпот — этот прислужник испытывал нездоровый интерес к молодым мальчикам, потому и казнь такая ужасная.

И всё это ещё не была сама Башня…

14

И этим свежим утром по-прежнему бодро журчит речка у скалы, как и будет журчать ещё много рассветов подряд. Время от времени раздаётся звонкий брызг, с плеском прыгает рыба. Брёвна никуда не исчезли, на этот раз Герда взбиралась не торопясь, держалась за руку мага, закусив губу.

Все трое уже были на уступе, когда над кольцом скал поднялся яркий свет, что-то внутри громыхнуло гулко, раскатисто, так что скалы задрожали. Сверкнуло ещё раз, камни зашуршали, зашевелились.