Большое шоу. Вторая мировая глазами французского летчика

– Ну, Пьер, я рад вас видеть здесь. Как вы знаете, нам катастрофически не хватает времени. Вас отправят в 274-ю эскадрилью, и вы будете там в распоряжении отряда «А». Вы прибыли как раз в нужный момент, так как сегодня утром Фейрбенкса ранило в результате обстрела зенитной артиллерии, а Хибберт, старший командир авиазвена, отбыл вчера в 10-дневный отпуск, поэтому до его возвращения будете руководить вы.

Когда я сел в джип, он добавил:

– Не придавайте слишком много значения тому, что скажут вам другие летчики. Их боевой дух немного упал за эти последние несколько дней из-за потерь и плохой погоды. Здесь отчеты оперативного отдела. Просмотрите их хорошо и верните мне завтра утром. Не распаковывайте свои вещи. Мы встретимся в столовой за обедом, и я представлю вам ваших летчиков.

Фолькель

Юден был типичным маленьким голландским городком с населением в 2000 человек, с чистыми, аккуратными кирпичными домиками, церковью через каждые 50 ярдов и двумя школами. Мы вернулись к столовой на джипе, трясясь по снегу и грязи, по скользким булыжникам, через бесконечный конвой, который наполнял улицы гулом и лязгом.

Этот конвой превратился в наваждение. Когда мы уезжали утром, он уже уходил, двигатели набирали число оборотов и давали обратную вспышку. Когда вернулись вечером, он все еще уходил – угрожающая черная масса, оттененная мерцанием случайной лампы. Время от времени мы проезжали мимо танковых подразделений, громыхающих на фронт, с улыбающимися командами, опершимися на свои огромные боевые кони.

В школьном внутреннем дворике находились электрические генераторы, чьи дизели портили воздух. Многочисленные провода соединяли их с темными зданиями. Инженер-механик смотрел за своим генератором с особой заботой, особенно ночью. У нас постоянно случались поломки механизмов или свистящие помехи в радиоприемниках, которые мы нещадно эксплуатировали. На двери своего трейлера он написал записку:

«Не стреляйте в электрика, он делает все возможное».

Офицерская столовая 122-го авиазвена находилась внизу в большом школьном коридоре с рядами вешалок для пальто вдоль стен. Справа располагались кухни, столовые и бар, слева комната для пинг-понга и библиотека. Классные комнаты превратили в спальни. Посюду царил ужасный беспорядок; во всех углах складные кровати, чемоданы, набитые грязной одеждой, старые кресла, восточные ковры, грязная фаянсовая посуда, окурки, ведра с мыльной водой, засохшая грязь, револьверы и боеприпасы, пустые бутылки, газеты. На втором этаже было то же самое, за исключением одной комнаты, 80 на 30 футов, разделенной деревянной перегородкой, словно спальни в средних школах. Здесь господствовал более или менее благопристойный порядок.

Там жили командиры частей и опытные летчики, и вестовые были более или менее в курсе любой ситуации.

Этаж выше был все еще заселен его законными хозяевами, и мы иногда встречались с ними на лестнице, когда они шли на службу в церковь, расположенную поблизости, молчаливые, затерянные в своем духовном мире, который игнорировал нашу войну и возвышался над его бедами. Вчера они делили здание с артиллеристами из немецкого артиллерийского батальона, сегодня это было авиазвено ВВС Великобритании, а завтра? Лишь Богу было известно.

В Фолькеле жизнь была очень спокойной. Возможно, атмосфера семинарии как-то влияла на это. Воскресными вечерами странный запах проникал в коридоры – жареного бекона, пива и ладана!

После скромного ужина командиры авиазвеньев писали на большой доске в столовой список летчиков, которые на следующий день должны быть в состоянии «боевой готовности» и кого разбудят.

Свободные летчики после чая должны были одеться и побриться к вечеру. Они занимали очередь с 4.30 дня, с ведрами в руках, напротив единственного крана с горячей водой. Ее подогревали топочным мазутом, разбавленным 150-октановым бензином. Он не мог соединиться с ним, и состав взрывался каждые три дня.

Другие появлялись вечером, возвращаясь из вылета по тревоге или рейса. Грязные, смертельно уставшие. Они ужинали в тишине, выпивая до дна у стойки бармена стакан пива, и поспешно уходили, чтобы лечь спать. В баре и в столовой летчики вели себя спокойно, очень спокойно. Бар всегда показатель эмоционального состояния летчиков; здесь была, безусловно, мрачная атмосфера. К тому же бар хорошо снабжался благодаря запасам, которые мы обнаружили на чердаках у немцев, а также благодаря грузовику, который возил продукты в штаб-квартиру Наафи в Париже каждые две недели, и еще благодаря находчивости, проявленной при заключении договора с пивоварнями в Брюсселе. Ни разу не иссякли запасы сигарет, ликера, виски, джина, шампанского или пива.