Большой дом. Пожар

Айни положила руку на голову Омара, не обращая на него, впрочем, никакого внимания.

— Настоящее светопреставление, сестрички, — уверяла она. — Только так это и можно назвать.

— Ах, ма, скажи нам, что случилось, — умоляла Ауиша. — Скажи же! Ты не видишь? Весь дом хочет знать, что случилось.

— Дочь, дай мне перевести дух! — попросила Айни.

Когда она заговорила, женщины, которые наконец угомонились и приготовились слушать, не проронили больше ни звука. То, что им рассказала Айни, превосходило все, что они могли вообразить.

— Мир перевернулся, сестрички, — начала Айни. — У нас творятся необыкновенные вещи. Вы знаете, что мне сказали на вокзале? Подхожу к кассе, кассир говорит: «Мамаша, для поездки нужно специальное разрешение». Я отвечаю: «Но я же всегда ездила в Уджду без всяких разрешений». А он мне: «Ну, а теперь это изменилось!» — «А почему изменилось? Почему? Надо думать, что изменился мир». — «Да, мамаша, мир изменился, — говорит он, — с этим я согласен! Война!..» — «Вот оно как, — говорю я. — Все меняется как раз в ту минуту, когда я хочу поехать в Уджду!» — «Это сделано не специально для тебя», — говорит он. — «А если не специально для меня, — говорю я, — так почему же вдруг?» — «Почему? — говорит он. — Все из-за войны!» — «У меня семья в Уджде, — говорю я, — и мне хотелось только повидать своих. Уверяю тебя, мне ничего другого не нужно». — «Возьми пропуск, — говорит он, — иначе я не могу дать тебе билет». Пропуск! Пропуск! Вот что мне сказал кассир. «Горе мне! — говорю я ему. — Значит, я не могу получить билет? Я съезжу в последний раз. А потом забуду и думать о поезде. Позволь мне уехать на этот раз. Ты видишь, я все приготовила. Вот моя корзинка, я со всеми попрощалась дома, что ж мне теперь — возвращаться?» Но кассир ответил: «Пропуск тебе нужно иметь, мамаша. Я не против… С большим удовольствием дал бы тебе билет. Но в дороге тебя арестуют. Понимаешь?» — «А почему же, — говорю я, — нельзя съездить в Уджду, если война?» — «А потому, мамаша, что мы получили приказ от высших властей: без пропуска не проедет никто, пропуск требуют у всех пассажиров». Пусть они околеют вместе со своим приказом, сказала я про себя, да и война в придачу! Люди, стоявшие сзади меня и тоже хотевшие ехать, начали кричать: «Нам, значит, тоже нужен пропуск?» Кассир сказал: «Пропуск нужен всем отъезжающим». — «А! О! Э!» — заголосили все те, кто был позади меня. Тогда я сказала кассиру: «Ты видишь?» А кассир мне ответил: «Ты видишь? Все они хотят попасть на поезд, но не имеют пропуска. Вот они и не уедут». И многие вернулись домой. А я ждала на вокзале, притаившись в уголке. Все разошлись. Я тогда подошла к кассиру. «Ну, — сказала я, — теперь, когда никого нет, разве ты не можешь дать билет, папаша?» И я стала просить, молить его: «Да ниспошлет тебе бог всевозможных благ! Да приведет он тебя на могилу пророка! Да попадет твоя душа в рай! Может быть, ты не узнал меня? Твоя мать Лалла Хадиджа — дочь сестры моей тетки Заза, близкой родственницы твоего отца по бабушке. Мы с тобой родня — понимаешь?» — «Может быть, это и верно, — говорит он, — не скажу, что нет. Но тебе нужен пропуск, тетушка. И я ничего не могу поделать. Теперь нельзя ездить без пропуска. Война!» И вот я здесь, дома, среди вас. Кто бы подумал? В наше время! Вы бы поверили, что так случится? «Война! — говорил мне кассир. — Тебе нужен пропуск, тетушка!» Сами знаем, что война! Но почему нельзя ехать в Уджду? Он был очень любезен, этот кассир, но билета не дал. Еще дождемся, что пропуск нам нужен будет для всего на свете. Чтобы ходить по собственному городу! Чтобы выйти из дому! Чтобы пойти к бакалейщику или к пекарю!

Удрученная Айни предсказывала жиличкам Большого дома, собравшимся вокруг нее, что настанут смутные времена, и женщины вскрикивали от ужаса, предвидя столь странные события.

Омар, который тоже слушал рассказы матери, вдруг мысленно увидел себя в окружении врагов. Словно его обступили какие-то неведомые и незримые силы, захватившие в свою власть чуть ли не весь мир. Из какого мрака вышли эти силы? Ему показалось, что его куда-то несет их неодолимый поток. Хотя тень еще не сгустилась в настоящую тьму, а свет еще не стал пламенем, эти две силы вступили в единоборство. Ни одна из них не одержала победы. Одна никогда не уничтожит другую. Ни перемирия, ни передышки. Жизнь. Жизнь.

Тревога нарастала. Над Тлемсеном собрались грозовые тучи. Вдруг неясные опасения стали реальностью. По городу разнеслись, точно на крыльях, печальные новости.

Омар и все окружающие уже не могли освободиться от ощущения, что они живут в запретном мире. Мрак окутал этот мир — никто не заметил, как и когда это случилось. И теперь мрак все сгущался, странное оцепенение сковало все, что стремилось жить.

Омару казалось, что он — один из немногих оставшихся в живых и избежавших общей участи.