Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 1

Повторяю: не только он, но и все его предшественники, а также наследники, вплоть до нынешних, не озаботились необходимостью создать научно-исследовательский институт или какое-то другое учреждение, которое бы занималось изучением истории и теории телевидения. Последние присутствуют лишь в качестве кафедр на факультетах журналистики крупнейших университетов страны, что является, как не трудно догадаться, заслугой министерства образования, а также в некоторых частных институтах (крупнейший из них – столичный ГИТР).

Такова, увы, безрадостная, в целом, картина изучения телевидения в нашей стране. Но, как нередко бывает, там, где не работает закономерность, побеждает случайность. Так вышло, что Светлана, единственная дочь Е. Фурцевой, бывшей с 1960 года Министром культуры СССР, изучала на кафедре телевидения журфака МГУ американскую тележурналистику и там же защитила кандидатскую диссертацию. Имела возможность остаться на кафедре, но предпочла оказаться во ВНИИ искусствознания, который принадлежал Минкульту.

В крупнейшем в стране научно-исследовательском институте, начинавшим свою историю в системе Академии наук СССР еще в военные годы, были представлены все виды искусства, кроме литературы, обосновавшейся в ИМЛИ. Телевидения во ВНИИ искусствознания, понятно, не было. Зато был крупнейший в институте (и в стране!) сектор Истории и теории киноискусства. Созданный в свое время С. Эйзенштейном, он собрал в своих рядах весь цвет молодой киноведческой науки. Его ученые выпустили в середине 1950-х первую в послевоенное время фундаментальную трехтомную Историю советского кино и готовили, в связи с разоблачением культа личности Сталина, новую, более подробную и свободную от привычных партийных формулировок.

Фурцева-мама своим приказом создала при секторе кино небольшую, в четыре ставки научных сотрудников, группу по изучению телевидения. Туда вошли Фурцева-дочь, бывшая аспирантка заведующего сектором А. Зайцева, которая готовила диссертацию, связанную с телевизионной тематикой, а также два молодых талантливых киноведа Юрий Богомолов и Виктор Демин. В таком решении невооруженным глазом обнаруживается типичная кадровая уловка: получили ставки под одно дело, а использовали их на другое, более необходимое. Впрочем, поскольку на рубеже 1960—1970 в столице не было избытка квалифицированных научных кадров, занимающихся проблемами телевидения, такая уловка выглядела вполне объяснимо и даже простительно.

Вскоре подоспела еще одна немаловажная случайность. В августе 1972-го было опубликовано Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О мерах по дальнейшему развитию советской кинематографии», в котором одни из пунктов было указание создать при Госкино СССР специальный научно-исследовательский институт истории и теории кино. Партия, как всегда, приняла решение, не очень задумываясь о реальности его исполнения. Квалифицированных киноведов на целый институт в Москве не было. Выход нашли простейший: в основу нового научного учреждения положить сектор ВНИИ искусствознания.

Министерству культуры (благо оно, как и Госкино, было подвластно одному и тому же Отделу культуры ЦК КПСС) пришлось на это согласиться, сотрудников сектора во время бурных многочасовых собраний соблазняли чуть большими зарплатами на новом месте и повышением по службе. Младшим научным сулили должности старших, старшим – возможность возглавить один из многочисленных секторов будущего института, заведующему и еще одному-двум ведущим киноведам – кресла заместителей директора.

В итоге, 1 февраля 1974 года НИИ истории и теории кино начал свое существование [174]. А за три дня до этой даты, 29 января, во ВНИИ искусствознания из состава телевизионной группы, которая формально не подпадала под действие Постановления ЦК, был создан небольшой сектор. Он был призван подтвердить умение института вести комплексное изучение разных видов искусств. В новое подразделение вошли две сотрудницы бывшего сектора кино, Нея Зоркая и Манана Андроникова, наотрез отказавшихся переходить в новый институт, и один человек из сектора эстетики. Им оказался автор этих строк. На месте самого большого в институте сектора появился самый маленький, состоящий всего из семи человек.

В процессе этих организационных мер у ВНИИ искусствознания фактически отобрали право на киноведческие исследования. Аспирантура и диссертационный совет по защитам в области кино были переданы новому институту. Само словосочетание «киноискусство» оказалось под запретом и стало все чаще заменяться осторожным термином «экранные искусства». Мало того, в названии нового сектора нельзя было использовать даже это определение. Пришлось по предложению тогдашнего директора Института Ю. Барабаша наспех придумывать формулировку названия.

Остановились на не очень вразумительной: «Сектор художественных проблем средств массовой коммуникации», в которое, если судить расширительно, входят все технические формы, не только кино и телевидение, но и художественная фотография, и радио, и дизайн, и плакат, даже комиксы, карикатура, мода и многое еще.