Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 2

Но вот описание первой встречи с Распутиным в 1909 году. «Открылась дверь из прихожей, и в залу мелкими шажками вошел Распутин. Он приблизился ко мне и сказал: „Здравствуй, голубчик“. И потянулся, будто бы облобызать. Я невольно отпрянул. Распутин злобно улыбнулся и подплыл к барышне Г., потом к матери, не чинясь прижал их к груди и расцеловал с видом отца и благодетеля. С первого взгляда что-то мне не понравилось в нем, даже и оттолкнуло. Он был среднего роста, худ, мускулист. Руки длинны чрезмерно. На лбу, у самых волос, кстати всклокоченных, шрам – след, как я выяснил позже, его сибирских разбоев. Лет ему казалось около сорока. На нем были кафтан, шаровары и высокие сапоги. Вид он имел простого крестьянина. Грубое лицо с нечесаной бородой, толстый нос, бегающие водянисто-серые глазки, нависшие брови. Манеры его поражали. Он изображал непринужденность, но чувствовалось, что втайне стесняется, даже трусит. И притом пристально следит за собеседником. Распутин посидел недолго, вскочил и опять мелким шажком засеменил по гостиной, бормоча что-то бессвязное. Говорил он глухо и гугниво… Потом он подсел ко мне и глянул на меня испытующе. Меж нами завязалась беседа. Частил он скороговоркой, как пророк, озаренный свыше. Что ни слово, то цитата из Евангелия, но смысл Распутин перевирал, и оттого становилось совсем непонятно. Пока говорил он, я внимательно его рассматривал. Было действительно что-то особенное в его простецком облике. На святого старец не походил. Лицо лукаво и похотливо, как у сатира. Более всего поразили меня глазки: выражение их жутко, а сами они так близко к переносице и глубоко посажены, что издали их и не видно. Иногда и вблизи непонятно было, открыты они или закрыты, и если открыты, то впечатление, что не глядят они, а колют иглами. Взгляд был и пронизывающ, и тяжел одновременно. Слащавая улыбка не лучше. Сквозь личину чистоты проступала грязь. Он казался хитрым, злым, сладострастным» [97].

Первое впечатление, описанное в мемуарах, словно призвано было оправдать случившееся позже. Отвращение к личности старца, к его нравственной грязи, органично увязывалось с пребыванием у трона. «В 1916 году, когда дела на фронте шли все хуже, а царь слабел от наркотических зелий, которыми ежедневно опаивали его по наущению Распутина, „старец“ стал всесилен. Мало того, что назначал и увольнял он министров и генералов, помыкал епископами и архиепископами, он вознамерился низложить государя, посадить на трон больного наследника, объявить императрицу регентшей и заключить сепаратный мир с Германией. Надежд открыть глаза государям не осталось. Как в таком случае избавить Россию от злого ее гения? Тем же вопросом, что и я, задавались великий князь Дмитрий и думский депутат Пуришкевич. Не сговариваясь еще, каждый в одиночку, пришли мы к единому заключению: Распутина необходимо убрать, пусть даже ценой убийства» [98].

Исповедь убийцы. Можно ли верить?

Итало-французская картина 1967 года режиссера Робера Оссейна «Я убил Распутина» [99] (слоган: «He raped a country and died for a woman!» – «Он изнасиловал страну и умер за женщину») была предназначена, кажется, пресечь выдумки американо-английских авторов, узаконить (удостоверить?) мемуары князя и восстановить историческую истину.

Автобиографический фильм начинается с интервью пожилой четы Юсуповых «живьем». Супруги сидят рядом, лица решительны и напряжены. Интервьюер задает вопросы, и зритель узнает главное: княгиня Ирина все знала о замысле своего мужа, знала и одобряла. На вопрос журналиста, была ли она своеобразной приманкой для Распутина, княгиня ответила категорически «нет»: «Меня не было дома. Меня даже не было в Санкт-Петербурге. Я была в Крыму». Восьмидесятилетний князь, на пороге смерти (его не станет через 4 месяца после премьеры фильма, княгиня проживет еще 3 года), подтверждает, что тогда, 29-летний, он испытывал к Распутину отвращение и, если бы пришлось, снова поступил бы так же. То есть убил бы.

Кадр из фильма «Я убил Распутина», 1967 год

«– Все предыдущие фильмы о Распутине были сделаны без вашего согласия, и вот вы согласились на участие в нашем фильме. В первый раз вы появились перед камерами. Почему?

– Потому что в других фильмах не была рассказана правдивая история».

Князь медленно начинает снимать темные очки, но глаз мы его так и не увидим: жест перебивается закадровым голосом, который сообщает: «Князь Юсупов вспоминает». Французские титры сообщают, что фильм снят по первой части «Воспоминаний» Феликса Юсупова «До изгнания».