Большой футбол

Команда Замоскворецкого клуба спорта — чемпион Москвы 1918 года.

Разлад игрока с публикой зашел настолько далеко, что мы уже думали, целесообразно ли ставить его на очередную игру.

В отличие от многих других у нас в «Спартаке» тогда при команде действовал тренерский совет.

В него входили ветераны спартаковского футбола: Петр Ефимович Исаков, Станислав Викентьевич Леута, Иван Михайлович Филиппов, Александр и Николай Старостины.

Для всех было ясно, что Глазков переживает кризис. Как помочь игроку? Как быть с командой? Ставить или не ставить Глазкова?

Глазков облегчил решение. С присущей ему прямотой он заявил тренерскому совету:

— Прошу меня поставить.

Появление Глазкова в составе команды на очередной игре сопровождалось свистом и криком трибун.

— Не обращай внимания, Жоржик! — пытались ободрить его товарищи.

— Я и не обращаю, — спокойно отвечал он.

Но я-то видел, чего ему стоили эти «приветствия».

Во время игры обструкция продолжается. Глазков переносит стоически все, ни разу не прекращает борьбу за мяч.

И опять малейшая ошибка, которая бы для каждого из нас прошла незамеченной, вызывала в адрес Глазкова свистки и крики.

— Молодчина Жорж, — говорю я играющему рядом со мной Сергею Артемьеву, — духом не падает.

— Кремень! — подтверждает на бегу Артемьев.

Через неделю мы едем играть в Ленинград. Полуфинал Кубка СССР 1938 года.

Каждый футбольный матч — это новая пьеса. Со своими неповторимыми коллизиями, столкновениями, переживаниями, страстями.

Сыграли вы хорошо — до следующего матча вы именинник. Следующий матч сыграли плохо — забыты ваши именины. Нужен новый успех. Так с игроками, так и с командами.

Футбольная команда в первых пяти играх на первенство набрала девять очков из десяти возможных. Лаврами усеян путь лидера.

Но вот первое поражение и вторая ничья. От лавров и следа нет. Ах, лавры, такой непрочный и быстро увядающий материал!

Но в первенстве СССР, где дистанция соревнования длинная, еще есть возможность поправить дела.

А вот в игре на кубок, где «дуэль на смерть», где проигравший выбывает из состязания, — тут драматизм достигает предельного напряжения.

И вот полуфинал кубка. Играют «Спартак» с ленинградским «Динамо».

Судьба второго полуфинального матча уже решена. Выиграла ленинградская команда «Электрик».

Таким образом, в случае нашего проигрыша в финал выходят две ленинградские команды.

Было из-за чего поволноваться московским и ленинградским болельщикам.

С нами приехало в Ленинград на этот матч много москвичей. Все они сегодня болеют за «Спартак».

Привычное состояние охватывает меня в день матча. Внешне стараюсь казаться совершенно спокойным. Но внутри — разгул сомнений. Вдруг ни с того ни с сего захватывает сердце — ну точь-в-точь как на хорошо раскачанных качелях.

Но такое состояние не страшит. Знаю, это только до начального свистка. Это значит, что ты сосредоточен на игре. Важно только, чтобы это нервное напряжение в матче переработалось в мышечную энергию.

Хуже, когда ты эту энергию перед игрой израсходуешь на что-то другое. Вот тогда хорошего не жди. Со мной бывало и так. Но об этом расскажу позже.

Думаю о моей повышенной ответственности как капитана команды.

Ведь в случае неудачи, виноват я в ней или не виноват, начальник команды спросит меня раздраженно: «А ты где был?»

Скольким болельщикам придется объяснять поражение, когда зачастую даже и не знаешь, как его объяснить!

Сколько наслушаешься всяких оскорблений! Я уже знаю: как только мы проиграем — ночью, и на рассвете, и все утро непрерывные телефонные звонки в гостиницу и упреки, упреки без конца.

Да, о многом подумаешь до начала матча. И о состоянии команды и о безжалостности болельщиков... За примером ходить далеко незачем — вот Глазков. Попробуй поиграй под такой аккомпанемент!

Наконец наступает время. Мы выходим на разминку. Дирекция стадиона хорошо подготовилась к игре. Выбитые места у штрафной площадки задернованы. Дерн не везде уложен ровно, отдельные квадратики чуть возвышаются. Судит А. Щелчков — судья строгий и принципиальный. Этот, не задумываясь, удалит с поля — надо учесть. Я знаю свою слабость — разговорчивость во время игры.

Словом, это была одна из напряженнейших схваток за всю мою футбольную жизнь.

Как все кубковые решающие встречи, игра не была интересной по внешнему рисунку. Борьба шла за каждый мяч упорная. Защитные линии обеих команд наглухо прикрыли нападающих и вели отбойную игру. В таких условиях форвардам трудно разыграть многоходовую комбинацию. Атаки захлебываются на подступах к штрафным площадкам.

На трибунах не слышно обычного оживления. Зрители молчат — высшая степень волнения.

Игра уже подходила к концу, а счет все еще 0:0. Было ясно: кто забьет, тот выиграет.

Оставалось играть пять минут. Напряжение предельное.