Большой футбол

У турок прямо-таки пиратствует Бурхан. Все схватки в борьбе за мяч он разыгрывает с применением грубых силовых приемов. Неоднократно судья штрафует Нихата, Хакки, Селина, Фомина, Александра Старостина. Игра выходит за рамки нормального состязания, и судье чрезвычайно трудно ввести ее в нормальное русло. А из-за невообразимого шума на трибунах почти не слышно свистка.

Накалившаяся на поле атмосфера остро воспринимается темпераментными турецкими зрителями. В такой обстановке болельщик плохо разбирается, кто прав, кто виноват, и желание видеть свою команду победительницей начинает преобладать над объективностью.

Трудно, очень трудно приходится Васильеву. Мы принимаем силовую борьбу. Команда у нас богатырская, и мы способны выдержать на поле любую «агрессию».

Конец первого тайма проходит в ожесточенных схватках, но результат игры не меняется.

В перерыве футболистов в раздевалке посещают высокие гости во главе с премьер-министром Исметом Иненю. Здесь же Яков Захарович Суриц, военный атташе и многие товарищи из советской колонии.

Мы находимся в одной, комнате с турецкими футболистами. И у нас и у турок совершенно мирный, спокойный вид. Нет и тени злобы или обиды.

Обе команды соглашаются с тем, что так играть товарищескую международную встречу нельзя, и обещают быть во втором тайме дисциплинированными. Все посетители и сами игроки искренне верят, что это будет именно так.

Однако с первыми же минутами второго тайма улетает и наша договоренность. Второй гол, забитый Василием Павловым вскоре после начала, подливает масла в огонь, который не погас, нет, не погас; он тихо тлел во время пятнадцатиминутного перерыва.

Сейчас огонь этот разгорается ярким пламенем.

Бурхан совершенно распоясался. Он грубо сшибает Павлова с ног, не успев все же помешать забить гол.

Судья опять не вмешивается.

А через минуту тот же Бурхан ударяет пробегающего мимо Бутусова. Ударяет с размаху кулаком ниже пояса.

— Судья!!! — кричит Михаил, приседая от боли. Но в страшном шуме, царящем на стадионе, судья не слышит.

Тут же возникает стычка между Селиным и Нихатом. Мяч уже далеко, где-то у углового флага, а Федор и Нихат продолжают борьбу.. Такие схватки без мяча то и дело вспыхивают на поле.

Но вот мяч у Павлова. Он быстро ведет, приближаясь к штрафной площадке.

Бурхан уступает Павлову в беге. Павлов впереди. Бурхан сшибает его подножкой. Павлов поднимается, и Бурхан хватает его за волосы. Клок волос и без того не пышной шевелюры Павлова остается в пятерне у Бурхана,

Через минуту от сильного столкновения с Александром Старостиным в борьбе за верхний мяч, как сраженный наповал, рушится на землю левый инсайд турок Зекки.

Судья, потерявший управление игрой, пытается крутыми мерами вернуть власть.

— Старостин Александр, удалитесь с поля! — повелительно кричит Васильев.

— Как с поля? За что? За случайное обоюдное столкновение? После стольких намеренных и безнаказанных грубостей других игроков?

А толпа на трибунах кричит, шумит, бьет в трещотки... Удушающая жара под раскаленным солнцем, на песчаном казарменном плацу.

Судья Васильев, наш маленький Лукьяныч, внимает, наконец, доводам окруживших его игроков и отменяет свое решение. Александр остается на поле.

— Последнее предупреждение! Последнее предупреждение! Прошу продолжать игру! — объявляет судья.

В дальнейшем он с трудом сдерживает, но все-таки сдерживает все более накаляющиеся страсти противников.

Мелькают, как сабли, ноги Константина Фомина. Таранит нашу оборону коренастый Хакки. Продолжается непримиримый поединок Нихата с Федором Селиным. Во всех линиях идет упорная борьба за победу.

В конце игры Василий Павлов забивает третий гол в ворота турецкой команды. Вскоре туда же следует четвертый...

Турки так и не прорвали нашу оборону.

Мы выиграли с крупным счетом этот самый грубый в истории советского футбола международный матч.

В раздевалке мы говорим Лукьянычу:

— Нужно было судить построже.

— Тогда любого из вас следовало с поля гнать, — бросает изнервничавшийся за полтора часа игры Васильев.

— Не любого, а одного Бурхана, — не соглашаемся мы.

Поведение Бурхана во время игры было строго осуждено турецкой спортивной общественностью, и он был дисквалифицирован на длительный срок.

Намечавшийся после игры банкет не состоялся.

На другой день в поезде, направляясь вместе с турецкими футболистами в Анкару, мы дружелюбно обсуждали все перипетии вчерашней борьбы.

Третий матч, в Анкаре, мы тоже выиграли. Игра была сугубо корректной.

На последней, четвертой игре нам не повезло. Играя против ветра и по солнцу, в первой половине игры мы пропустили два мяча в свои ворота, а забили только один.

Во втором тайме в ворота встал молодой вратарь Бабкин, а в защиту был введен Константин Фомин.

Темперамент Кости был чрезмерен. Через несколько минут Кемаль-Рифат, справедливо судивший этот матч, удалил Фомина с поля.

Нас осталось десятеро.

Вторую половину игры можно было назвать триумфом Бабкина.