Большой круг

– Ну, тогда напоминай себе, что, возможно, ты бы любила его меньше, если бы вы в самом деле соединились, поскольку так всегда все и заканчивается. Испытай все прелести тоски и забудь. Пряности жизни. – Хьюго открыл буфет. – Я бы не прочь чего-нибудь пожевать, а ты? – Он достал пачку галет и банку горчицы. – А юный мистер Файфер? Я думал, там может что-то получиться.

– Я считала, что уже получилось. Потом, что не получилось. Потом, что, может быть, получится, а теперь мне сдается, я разрушила все, что бы там ни могло получиться.

Хьюго намазал горчицу на галету.

– Что ж, оно, пожалуй, и к лучшему. Ради фильма.

Я-то думала, фильм меня спасет, возвысит, как выразился Хьюго, поднимет и унесет прочь. Но я оказалась слишком тяжелая. Я все тянула вниз.

– Как ты думаешь, хороший выйдет фильм? – спросила я.

– Зависит от множества факторов, в том числе от тебя. Но я надеюсь.

– Что я могу сделать?

– К несчастью, не так много, только играть, в идеале офигительно хорошо. И ради бога, не прыгай больше ни к кому в постель. Вообще ни к кому.

– Я играю.

– Я видел отснятый материал. Вполне. Но я все еще вижу тебя, а если честно, ты последняя, кого мне хотелось бы видеть.

– Скажи, как сделать так, чтобы меня не было видно. Пожалуйста.

Хьюго повел рукой:

– Я не могу тебе сказать. И ни разу не верю, что тебе этого хочется. Тебе страшно хочется, чтобы тебя видели. От тебя прямо несет. Ты в ужасе от того, что будет, если на тебя никто не будет смотреть.

– Нет, я хочу исчезнуть. Правда. Хочу, чтобы меня проглотила земля.

– Нет. – Хьюго проглотил кусочек галеты. – Не хочешь. Ты хочешь, чтобы все гадали, куда ты подевалась.

* * *

В ту ночь, может, хватив лишку травки, я была уверена, что на меня смотрит весь дом. В каждом светильнике, в каждой ручке, каждом гаджете, я точно знала, спрятались жучки-камеры, и, чтобы избавиться от них, я вышла на улицу. Но в темноте у бассейна тоже стало страшно. Поднялись ветра Санта-Ана, все пересохло, шуршало и шелестело.

Меня измучила необходимость знать, что так будет не всегда, и я позвонила Редвуду. Я видела его на съемках, но лишь мельком. Об Алексее мы не говорили. Как и о моих посланиях из Вегаса. В общем, ни о чем мы не говорили.

Он снял трубку, голос звучал настороженно.

– Прости за поздний звонок, – начала я, – или вообще за звонок. Я понимаю, все очень странно, но я распсиховалась. – Под конец фразы я дошла до жалостного повизгивания. – Мне правда досталось, и… – И что? Что я могла попросить у этого малознакомого человека? – И я не знаю, что сказать.

Я слышала, как Редвуд глубоко вздохнул, вдох через нос, выдох через рот, по заветам йоги.

– Мне следовало ответить на твое СМС. Я и собирался… Просто требовалось подумать… Но на следующий день везде появилась история с Алексеем, и я порядком растерялся. Еще больше растерялся. Потому что и без того был не на шутку растерян.

– Почему?

Он отвечал тихо, как будто не хотел, чтобы его подслушали:

– Ты мне нравишься. Не могу утверждать, будто знаю, как ты ко мне относишься или чего ты хочешь, но мне лучше соблюдать осторожность… – Он помолчал, затем продолжил: – Сегодня ты пишешь мне, что скучаешь, а завтра эта ерунда с Алексеем Янгом. Несколько неожиданно.

– Хочешь верь, хочешь нет, но там есть история. – Редвуд молчал, и я продолжила: – Я не знала о его приезде в Вегас. Я думала, все кончилось. Все давно уже кончилось.

Он заговорил мягче:

– Ты не обязана ничего объяснять, но, с другой стороны, по-моему, мне теперь стало несколько лучше.

– Ладно. Хорошо.

– Что там происходит? С тобой и с ним?

– Ничего. Опять кончилось.

– Из-за тебя или из-за него?

Я хотела соврать, но сказала:

– Из-за него.

– По крайней мере, честно.

– Не заедешь? Просто потусить.

Он замялся, потом я услышала:

– Не могу. У меня Лиэнн.

– О, тогда не буду больше тебя отвлекать.

Несколько секунд Редвуд молчал.

– Мы с ней в самом деле друзья.

Теперь замялась я, а потом решилась:

– Как вышло, что ничего не произошло в ту ночь, когда я оставалась?

Еще одна огромная пропасть молчания.

– Я стараюсь жить так, чтобы знать женщин, с которыми сплю.

– Мы проболтали целый день.

– И тем не менее всего один день.

Я не могла понять, кто из нас смешон – он или я.

– У тебя никого нет?

Опять молчание, потом:

– Нет. – Вдалеке я услышала голос Лиэнн. – Но мне нужно идти.

– Еще, последнее. – Мне не хотелось, чтобы он повесил трубку. Я испугалась, насколько не важен был Редвуд, когда рядом находился Алексей, и насколько он оказался необходим, когда рядом не осталось никого. – Я тут думала. Аделаида Скотт сказала, хорошо бы знать, чего ты не хочешь, так вот, я больше не хочу быть шар-бабой. Хочу тусить с теми, кто мне действительно нравится.

– Хорошо, – тихо ответил Редвуд. – Ладно. Поговорим. А сейчас мне действительно нужно идти.