Большой лес. Возвращение

– Объясняю! – сказал Матевосян, сидевший в командирском кресле поста.

Максим покосился на Егора Левоновича, и физик с усмешкой кивнул:

– Он тут главный.

– Просто я нашёл пакет алгоритмов, – смущённо проговорил лейтенант, – и Кузя согласился работать.

– Какой Кузя? – не понял Костя.

– Надо же как-то называть комп?

– Давайте лучше назовём Кенгом.

– Почему?

– Благозвучней.

– И ничуть не благозвучней, – возразила Вероника. – А Кузя хорошо сочетается с видом владельцев.

– В общем, слушайте. Кенгурокузнечики не Демоны, которые управляли своей техникой аж втроём. Поэтому здесь будет полегче. Вот две дырки в консоли, – Матевосян указал на овальные отверстия в панели размером десять на двадцать сантиметров. – Это нечто вроде вывернутых наизнанку джойстиков. Туда кузнечики совали свои лапы.

– Сразу обе? – спросил Редошкин.

– К сожалению, обе, проверено.

– Почему к сожалению?

– Я привык водить земные машины: левая рука на руле, правая на рукояти переключения скоростей. А тут руля нет, как поворачивать – неизвестно, и поэтому нужны обе руки, дополняющие одна другую. Я пробовал включать систему одной, но Кузя сделал вид, что не понимает.

– А если две всунешь – понимает?

– Сразу включается весь комплекс.

– А наушники зачем?

Матевосян подал Редошкину дугу с чашками.

– Это скорее мыслесъём. Она подгоняется под размер головы, вот змейка.

Редошкин расторопно протянул наушники Максиму:

– Тебе решать.

Максим нацепил дугу на голову, прижал белые чашки поплотнее к ушам и услышал отчётливый хруст, будто по снежному насту шагает человек.

– Хрустит…

– Кузя спрашивает, чего ты хочешь.

– Он понимает нас?

– Отдельные команды. Но память у него должна быть хорошая, так что изучение твоей мыслесферы не займёт много времени. В первую очередь он подчиняется мысли, но и голосовым командам тоже. Представь, что тебе надо включить систему внешнего обзора.

Максим представил.

По стенам поста бесшумно пролетели волны «северного сияния», и гладкие серые панели помещения, слепые до этого момента, превратились в окна, через которые стал виден пейзаж вокруг зэковоза.

Максим поглубже всунул руки в отверстия «вывернутого наизнанку джойстика».

Свело пальцы: они коснулись мягких подушечек, находящихся под напряжением.

– Вы уже пробовали стартовать?

– Н-нет, – мотнул головой Матевосян. – Я хотел, но Егор Левонович не разрешил.

– Правильно сделал. Значит, чтобы поднять машину, надо представить, что она взлетает?

– Мы так считаем. Но на всякий случай продублировали команду голосом. Надо произнести – старт!

– Подождите секунду, – хмуро проговорил Сергей Макарович. – Предлагаю всем покинуть пост. Мало ли что может случиться.

– Верное решение, – согласился Дорохов. – Пойдёмте, товарищи. Майор, особо не рискуйте, просто попробуйте взлететь и тут же вернуться на землю.

– Я хочу остаться! – заикнулся Костя.

Мерадзе подтолкнул его к выходу:

– Привыкай выполнять распоряжения молча.

В посту остались трое: Матевосян, Егор Левонович и Максим.

– Присядьте, – предложил он физику.

Карапетян пристроился на краешке ближайшего сиденья, принадлежащего кому-то из членов экипажа.

Максим мимолётно подумал, что надо будет выяснить назначения и остальных рабочих мест.

Матевосян взялся за спинку кресла позади Максима.

– Старт! – выговорил майор.

Ничего не произошло! Точнее, люди в посту управления не почувствовали ничего, из недр корабля не донеслось ни звука, но пейзаж в окнах-экранах изменился. Берег реки стремительно провалился вниз сразу на две сотни метров, разворачиваясь лесным ковром. Исчезла и группа зрителей, отошедших к вертолёту.

– Стоп! – Максим вспотел.

Зэковоз послушно застыл в воздухе. Двигатели кузнечиковского корабля работали беззвучно, а гравитацию в кабине, практически равную земной, поддерживала какая-то специальная система нейтрализации инерции.

– Класс! – пробормотал Матевосян.

Максим вынул руки из отверстий, с кривой улыбкой вытер пот со лба.

– Всего ожидал, но не такой скорости! Не понимаю, зачем пилоту всовывать руки в дырки, если он может управлять аппаратом мысленно?

– Не знаю, – пожал плечами Матевосян.

– Наверно, это нечто вроде дисциплинатора, – ответил Егор Левонович. – Чтобы компьютер корабля слушался не только мысли, но и сознавал, что делает, подчиняясь биосигналам рук – влево, вправо, вперёд, назад, – считываемых аппаратурой. Попробуйте приказать ему подняться выше.

Максим представил подъём.

– Вверх!

Шелест в ушах усилился, превращаясь в серии щелчков, но корабль не сдвинулся с места.

– Щёлкает… но стоит.

– Значит, я прав. А щелчки – речь кенгурокузнечиков, общающихся в спектре ультразвука.

Максим снова сунул руки в камеры «вывернутого джойстика».

– Поехали вверх, медленно!

Зэковоз пушинкой вознёсся над лесом, всё так же бесшумно и плавно.

– Ух! – восхитился лейтенант.

– Возвращайтесь, – сказал Карапетян. – Андрей Тарасович предупредил, чтобы мы не рисковали.

– Подождёт, мы не рискуем, – отмахнулся Максим, у которого родился в душе азарт. – Проверим на маневренность. Лети прямо!

В уши вонзилась очередь щелчков, но зэковоз не дрогнул.