Большой обман

— Ведь у всех у нас есть прозвища. За столом мы называем друг друга только вымышленными именами.

— Я не знала. (Лимонад уже переливается через край.) К следующему разу придумаю себе что-нибудь.

— Не пойдет. Не принято. Слышь, Луи, скажи ей, что игру надо начинать с готовой кличкой. Скажи ей, кто она будет.

У Большого Луи такой вид, будто Сидни у него в печенках сидит. Изображая отчаяние, Луи поднимает руки вверх.

— Имена кончились, Сид, — слышу я. — Все имена разобрали до нее.

— А как насчет Джои Бишопа[47]? Никто еще не был Бишопом.

— Повар-китаец был Джои Бишоп, — говорит мальчишка азиатского вида с наушниками от плеера в ушах.

Большой Луи кивает в знак согласия:

— Точно. Но что-то он давненько не показывается. С тех пор как месяц назад его выпотрошил Дин Мартин. Садись, Одри, ты будешь выступать под именем Джои Бишоп.

* * *

У каждого из участников игры у Большого Луи псевдоним в честь кого-нибудь из членов «Крысиной стаи»[48]. Большой Луи — Фрэнк Синатра, тип в коричневом кожаном пиджаке — Дин Мартин, мальчишка-азиат с наушниками — Питер Лоуфорд, а банкир на пенсии с черной повязкой на глазу — Сэмми Дэвис-младший. Я, значит, Джои Бишоп[49]. Вот радость-то.

За карточным столом, кроме меня, еще одна женщина (не чересчур ли для Большого Луи с его мужским шовинизмом?), которую все называют Лорен Бэколл[50]. Ну да, ведь именно Лорен придумала название для «Крысиной стаи». Сидни, разносчик лимонада, именуется Джон Фицджеральд Кеннеди (в честь президента), а у педика-мясника из Хайгейта, торгующего экологически чистой колбасой, псевдоним Мэрилин Монро. Последние два исторических персонажа хоть и не напрямую из «Стаи», но все-таки имеют к ней отношение.

— Это несправедливо, — шепчу я Большому Луи, садясь рядом с ним.

— Это еще почему?

— Ну кто сейчас помнит, кто такой был Джои Бишоп?

— И что?

— С таким дерьмовым именем я изначально оказываюсь в невыгодном положении. Конечно же, выиграет Сэмми, Дин или Мэрилин. Почему бы мне не назваться Багси Сигелом[51]? Из меня бы получился отличный Багси Сигел.

— Ну-ну.

— Ну или там Ава Гарднер, Джеки Кеннеди… нет, постой. Хамфри Богарт. Почему я не Хамфри Богарт?

— Я тебе уже сказал, ты — Джои Бишоп. Сиди смирно и пей свой лимонад.

Лорен Бэколл наклоняется ко мне и сообщает, что под именем Хамфри Богарт играет один кикбоксер из Лютона, но его сейчас нет, у него воспаление внутреннего уха. Масса гноя. Антибиотики не помогают.

Большой Луи велит ей замолчать.

— Девушки, вы закончили пререкаться насчет имен?

— Да.

— К игре готовы?

— Да.

— Точно?

— Абсолютно.

— Отлично. Начнем наш маленький саммит[52].

* * *

За игрой все болтают, пьют пиво и едят чипсы. Всем весело. Хамфри Богарт и его больное ухо опять у всех на устах. Кто-то вспоминает выигрышные руки прошлой игры — неправдоподобный флеш у Мэрилин на ривере[53] и большой банк, который сорвал Дин Мартин, ловко замедлив игру и вовремя разыграв своих тузов. Я киваю, и улыбаюсь, и тупо хлопаю глазами, будто не понимаю, о чем это они, а мои партнеры переглядываются и скалят зубы, словно сегодня день зарплаты.

Сэмми Дэвис-младший немногословен. Его мучает гадкий кашель, и лучше бы ему остаться дома. Но жена прямо-таки выгоняет его, говоря, что, когда он играет в карты, у нее появляется возможность хоть немного побыть в покое: посмотреть ящик, поговорить с подругами, сделать педикюр и нанести маску на лицо.

Дин Мартин убежден, что у жены Сэмми — роман, вот она и гонит его из дому. Дэвис-младший его мнение не разделяет. Скорее уж она выщипывает из родинок волоски или удаляет темный пушок с верхней губы. Судя по всему, усы у жены Сэмми пышнее его собственных.

Лорен Бэколл что-то не сидится. Она вынимает пудреницу, щурит глаза и смотрится в зеркальце. Дэвиса-младшего разбирает смех. Смех и кашель. Задыхаясь, он жалуется на ужасную погоду, хрипит и выхаркивает сгусток мокроты размером с кусок сахара. Сэмми спрашивает присутствующих, не хотят ли они взглянуть на мокроту, но все вежливо отказываются. Один Питер Лоуфорд соглашается, смотрит и приходит в странное возбуждение.

Партнеры задают мне массу вопросов — поначалу вполне невинных. Откуда я, да чем зарабатываю на жизнь, да что мне больше нравится — солонина или ветчина, или я вообще вегетарианка. Очень скоро вопросы делаются навязчивыми и неделикатными. А парень у меня есть? Чем он занимается? Какое казино в Лондоне у меня самое любимое? Довольно скоро я понимаю, что меня прощупывают. Насчет денег. Много их у меня или мало, и легко ли я с ними расстанусь.

Джон Кеннеди проверяет меня на стойкость: рассказывает пару тупейших историй о дамах, влюблявших в себя покеристов, и интересуется моими критическими днями. Лорен Бэколл, поигрывая своими «счастливыми» кольцами, сообщает мне, что Кеннеди — тот еще балбес. Я, однако, уверена, что про себя она тоже оценивает мою реакцию.