Большой Песец

Но вчерашние дорожные мучения были с лихвой компенсированы установившейся следующим утром ясной и тёплой погодой. Серо-угрюмые горы, избавившись от мокро-мутного одеяла туманов, явили себя во всей красе. Очистившиеся от снега зелёные склоны радовали глаз разноцветными россыпями первых весенних цветов. Прозрачные ручьи, весело журча, несли талую воду с белоснежно-молочных вершин по изумрудно-травяным склонам в уже забывшую о зиме долину, наполненную жизнерадостными красками проснувшейся природы. Птицы, множество птиц всевозможных размеров и расцветок, неповторимо-мелодичным оркестром дополняли уют и прелесть этого райского горного уголка. Над лужайкой перед террасой устроили догонялки три неожиданно большие бабочки. На террасу залетел здоровенно-жирный шмель и начал деловито обследовать обстановку. Только что слопавшая свою утреннюю пайку Блонди[208] разлеглась на нагретых ласковым солнцем шлифованных камнях террасы и внимательно наблюдала за шмелём, прицелившимся на миску с остатками собачьего завтрака. Идиллия.

Не зря было принято решение свалить из суетной столицы. Хотя в дороге ещё были сомнения. Но сегодняшняя погода подтверждала правильность желания скрыться от проблем, валящихся на голову и растущих, как снежная лавина. Глядя на окружающую пастораль, не хочется думать о мирских проблемах, проблемах нации и мира, хочется взять мольберт и кисти. Хочется запечатлеть на холсте торжество проснувшейся от зимней спячки природы.

Фюрер нации расстегнул ставшую жаркой под припекающими солнечными лучами шинель и облокотился на ограждение террасы. Всматриваясь в раскинувшуюся внизу долину, рейхсканцлер никак не мог прогнать из головы мысли о проблемах, от которых он пытался сбежать. Проблемы-проблемы. В какой-то момент он понял, что все его усилия хоть как-то повлиять на ситуацию приводят только к ещё большей суете и нервозности в высших эшелонах власти Вечного Рейха. Фюреру надо уединиться и, откинув ежедневные мелочи, подумать-найти верные ходы, верную стратегию. Стратегию Победы. А фельдмаршалы, генералы, министры пущай проявят самостоятельность и разруливают текущие проблемы, создаваемые Рейху восточными варварами.

Катастрофа на Волге, Кавказе и в Крыму заставила собраться, провести работу над ошибками. Была мобилизована практически вся Европа. Были проведены успешные операции по принуждению к миру Британии. А после заключения союзного договора с Англией Рейх стал силён, как никогда. Нет больше морской блокады. Наметившийся было дефицит ресурсов исчез. Теперь Рейх может себе позволить не экономить, ведь к его услугам почти вся мощь Британской колониальной империи. Только вот ужасно неповоротлива эта мощь. Для того чтобы развернуть, разогнать её в нужную Рейху сторону нужно время. А со временем проблемы. Большевики последние несколько месяцев постоянно опережают Рейх, на месяц, на неделю, на день, но опережают.

Если бы в начале февраля Рейх имел ресурсы, которые у него появились к марту… Всё было бы по-другому. Если бы полуторамиллионная группа армий «Кавказ» перешла советско-турецкую границу в конце января или начале февраля, когда русские ещё не успели создать мощные укрепления и мощную группировку на своей южной границе… Если бы пехотные дивизии Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, усиленные танковыми и авиационными соединениями Англии, появились на Восточном фронте в середине февраля… Много таких «если»…

Русские, лишившись одного из главных союзников, должны были ослабнуть, должны были хотя бы ослабить натиск. Но такое впечатление – они даже не заметили того, что Англия теперь играет на другой стороне. Более того, они усилились и машут кулаками танковых и авиационных соединений, почти не останавливаясь на перекур. Вот главный вопрос. Откуда у Советов ресурсы и как его их лишить?

– Отто. – Гитлер подозвал скучающего в сторонке адъютанта.

– Да, мой фюрер.

– Запиши: выяснить, откуда у Советов появились дополнительные ресурсы.

Симпатичный двадцатипятилетний блондин в эсэсовской форме прилежно записал мысль-поручение фюрера в блокнот.

Рейхсканцлер прошёлся по террасе, присел за лёгкий летний столик, плесканул себе в стакан прохладной минералки и опять погрузился в думы.