Большой погром

Спустя четверть часа началось наше наступление. В предполагаемой точке прорыва вражеских позиций, напротив храмовников и рыцарей, которые готовились вновь атаковать Херденау, мы собрали витязей четырёх богов: Святовида, Перкуно, Яровита и Триглава. А помимо них тяжёлую степную кавалерию Кул-Иби, дружинников Рарога, отряды варогов-гранатомётчиков, часть чёрных клобуков и «диких» половцев Кучебича. Общая численность ударного сегмента невелика – шесть с половиной тысяч. Атаку возглавлю я, а Доброта обеспечивает прикрытие флангов, продолжает руководить обороной деревни и подтягивает отставших. Навстречу Бертольду и Оттону, возвращаясь к Иоганнфельду и выходя на тракт, выдвинулось семь тысяч степняков под командованием Кокая Мнюзовича и князя Ивана Берладника.

Пропели свою протяжную песню сигнальные рога. Взвились над головой славян и половцев знамёна, среди которых была оберегаемая витязями Станица, и я поднял вверх меч, осмотрелся и взмахнул клинком:

– Вперёд! Боги смотрят на нас! Правда за нами!

Конная армада стронулась с места, стала набирать скорость, и вздрогнула земля. Тысячи людей, издавая воинственные кличи, помчались в атаку. Перед нами катилась дикая звуковая волна, которая заставила вражеских рыцарей замешкаться, и сразу же их накрыли стрелы степняков.

Начало было хорошим. Но несмотря на преимущество, мы завязли. Первые ряды вражеской кавалерии смяли и растоптали, а затем скорость упала. Пришлось пробиваться сквозь месиво из людей и лошадей, убивать всех, кто не успел или не захотел сбежать, и давить противника массой.

Битва вынесла меня на передний край, и я оказался среди витязей Яровита. Телохранители рядом, и один из них, пронзённый длинным копьём, свалился. Я разглядел его убийцу, им оказался в добротной броне и с открытым шлемом молодой всадник, который удивительно был похож на рыцаря Зальха, моего давнего врага. Его уже давно нет, погиб. Однако облик рыцаря всколыхнул пласт воспоминаний и заставил меня отвлечься.

Я перехватил меч левой рукой, а правой вытащил из ножен метательный кинжал и бросил его в противника. Просвистев в воздухе, клинок вонзился в лицо рыцаря, и тот, раскинув руки, вывалился из седла. Первый убитый мной в этом сражении враг.

«Неплохо», – подумал я, бросив взгляд на упавшего противника, и посмотрел вперёд.

Витязи рубили крестоносцев без пощады, и над ними гордо реяла Станица. Ещё немного, и мы вырвемся. Но враги уже готовили новую линию обороны, выстраивали пехоту, и вражеские копейщики, закрывшись большими щитами, могли нас задержать. Поэтому я отдал приказ не торопиться и немного придержал витязей. Разобьём рыцарей, и вперёд выдвинутся гранатомётчики.

Храмовники подчинились и, когда вырвались на простор, вместо того чтобы двигаться дальше, стали расширять проход. Они ударили по рыцарям с тыла, двинулись вправо и влево, а я замер на месте и дождался варогов, за которыми следовали дружинники.

Гранатомётчики поняли мой замысел моментально. Воины опытные, хорошо тренированные, и они не медлили. Покинув лошадей, под прикрытием щитоносцев из Рарога подготовили гранаты и разбились на группы. Два-три варога с бомбами, с ними пять-шесть дружинников. Всё было сделано быстро, и по моей команде, как только сгруппировались конные лучники, они побежали к вражеской пехоте.

Германцы смысла манёвра не уловили. По полю бегут славяне, больше тридцати групп. А зачем? Почему? Для чего? Непонятно.

Крестоносцы попытались обстрелять приближающихся гранатомётчиков и даже смогли свалить нескольких. Но выдвинулись чёрные клобуки и половцы, которые осыпали их стрелами, и они укрылись за щитами.

Расстояние между германской пехотой и гранатомётчиками сократилось до тридцати метров. Крестоносцы продолжали прятаться за стеной щитов, а степняки посылали в противника сотни стрел. За моей спиной разгромленные рыцари и витязи, которые вновь собираются в ударный кулак. Битва продолжается.

По взмаху руки пропел горн. Звук прокатился над полем боя, и гранатомётчики замерли. Они подожгли фитили бомб, которые были обмотаны верёвками, и стали их раскручивать. Затем щитоносцы расступились, и снаряды полетели в строй вражеских пехотинцев.

Десятки бомб упали, и раздались взрывы. Начинённые гвоздями и свинцовыми кусками гранаты уже были знакомы крестоносцам, но у них был приказ стоять, и они стояли. Ни укрытий, ни окопов, ни рвов. Спрятаться негде, а щиты, которые защищали пехоту от стрел, не могли спасти германцев от осколков.