Большой шеф Красной капеллы: Впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером

В начале 36-го г. были освобождены первые осужденные по этому процессу, приговоренные на четыре года. Они приехали и стали опровергать разговоры, что виновен Рикье. Товарищи обратились о предложением — нужно разобраться, надо проверить, что произошло. Тогда назвали мою фамилию — Домб. Это была моя кличка еще с Домброво, где я начинал работу. От Домброво я взял первые четыре буквы.

В то время многие отправлялись в Испанию. Берзин сказал:

— Вы можете встретить много своих знакомых, старайтесь выбирать гостиницу так, чтобы не встречаться.

Тогда начались наши разговоры. Берзин развивал много идей, о которых теперь пишут. Как сейчас в Европе, что с нацизмом. Говорил, что война, наверно, будет. Вам, коммунисту и партийному работнику, знающему Европу, могу сказать, что мы еще не подготовлены, не с точки зрения армии, но с точки зрения знания противника. Мы очень шаблонно еще знаем, что происходит в Германии. Он стал развивать некоторые мысли, которые потом толкнули меня к определенным выводам, в 38-м г. У нас есть товарищи, говорил он, которые считают, что разведработа — это только конкретные факты, конкретная информация. Получить, направить какой-то материал военного или другого характера. Теперь нам нужны, вопервых, хорошие коммунисты, разбирающиеся в политике, дипломатии, экономисты, знающие военное дело. Нам нужна уверенность, что они нас смогут проинформировать о перспективах.

Я уехал, получил адреса двух адвокатов. Андре Филипп, независимый социалист, и Ферручи с Корсики. Когда пришел к Ферручи, у него пластинки — советские песни, поставил пластинку, думал, это наигранное. Сказал, что мне нужно. Ферручи сказал — у вас в Москве думают, что это правда. Учтите, сказал он, тот, кто предал сеть, был главный резидент. Я расскажу всю историю, потом будем искать документы. Оказывается, что человек, который был тогда резидентом, уже после ареста Фантомаса, а работать начала другая группа. Связали обе группы, начали со второй и дошли до первой. Этот человек раньше работал в США, его направили туда из Разведупра. Он знал отлично английский, ему дали американский паспорт. Однажды при проверке документов в Панаме насела на него американская полиция и установила, что паспорт поддельный. Человек был мелкой душонки, за подложный паспорт в то время можно было получить десять лет — больше, чем за разведработу. Для разведки он еще ничего не сделал, но успел провалиться на паспорте. Ему предложили выбор: вы остаетесь американским гражданином, но надо придумать, чтобы вас отозвали из США в другую страну. Вероятно, американцы намеревались сохранить этого человека до нужного им момента. Так же как англичане, которые не трогали германскую сеть до самого начала Первой мировой войны, потом взяли всю сеть в первые дни^{35}.

В Париже нужен был наш новый резидент, и этого человека послали туда взамен арестованного Фантомаса. Приехал с женой, которая, как оказалось, была главная стерва. Понятно, что люди бывают умными после. Он жил роскошно — было много денег, менял машины, это потом вспомнили. Работал года два и все время находился в контакте с американским военным атташе. Когда его арестовывала французская полиция, у него дома нашли 23 письма и ответы — всю переписку, которую он вел с американским атташе.

Аресты во второй резидентуре произошли совсем случайно, арестовали двух-трех, но полиция шла по следам первой резидентуры. И еще не зная, кто он и что он, полиция напала на его след. Тогда французская контрразведка сконтактировалась с американцами. Он получил указание из Штатов выдать всю резидентуру, а его начали спасать. В печати начали шуметь, сообщили, что среди арестованных есть американский гражданин. Во всей американской прессе началась кампания — нельзя невинного человека, американского гражданина держать в тюрьме. В это время он уже передал полиции всю резидентуру. Рикье сделали козлом отпущения. Через четыре недели, к большому удовольствию Разведупра, его освободили. Сообщали о поведении арестованного, приводили его слова на допросах, что он считает ниже своего достоинства отвечать на нелепые вопросы, что затронута его честь как американского гражданина. В итоге американцы были довольны, французы тоже, но, к Несчастью, Разведупр тоже был доволен. Здесь считали, что он спасся с женой, Рикье виновник провала, но только одно было не ясно. Резидент заявил, что ему лучше не возвращаться в Москву. Согласились, что так будет лучше, нужно сохранять конспирацию. Он не возвращался два или три года.

Когда удалось раскрыть это дело, его держали в резерве. Может быть, он уехал в Америку, не знаю.

О всех событиях мне рассказывал адвокат. Но это еще ничего не значило. Нужно подтверждение. Ферручи сказал:

— Сегодня ночью я сюда принес все архивное дело — на одну ночь. Стоить это будет столько-то.

Адвокат договорился с чиновником, принес, я прочитал. Там раскрылись американские методы работы. Вели себя осторожно, подсказывали, что и как сообщать в Москву.

Потом я все уточнил у второго адвоката и возвратился в Москву.