Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

Родственники и знакомые подсудимых пытались подойти к клетке, просили передать бутерброды, пакеты с едой, но их оттеснили конвойные солдаты. Через клетку разрешалось разговаривать только адвокатам со своими подзащитными. Владимир Тимофеевич сказал, что завтра посетит меня в СИЗО СБУ. Я попрощался с ним. Потом помахал рукой Оле, которая выглядывала из-за спин адвокатов, солдат и родственников, и сказал ей, что люблю её. Оля с Владимиром Тимофеевичем стали уходить. Владимир Тимофеевич прошёл вперед. Оля ещё много раз оглядывалась и махала рукой. Потом долго стояла перед выходом из зала и махала рукой, пока всех родственников и адвокатов не вывели из зала.

На следующий день в СИЗО СБУ меня посетил Владимир Тимофеевич. Он рассказал мне, что для того, чтобы придать значимость процессу, киевская милиция взяла кинотеатр в кольцо. А на каждой дороге, ведущей к кинотеатру, через каждые 200–300 метров были выставлены в ряд три мобильных поста — автомобиль и несколько милиционеров на каждом из постов. Владимир Тимофеевич, хотя и с улыбкой, но серьёзно сказал, что сам с трудом пробрался в кинотеатр. Несколько раз проверяли документы. И что на то же самое жаловались и другие адвокаты. Я рассказал Владимиру Тимофеевичу, что автозак, возивший меня из СИЗО СБУ и обратно, двигался без остановки по зелёному коридору, и каждую минуту впереди и сзади был слышен вой включающихся сирен машин сопровождения, а по всем вечерним новостям говорили о начавшемся процессе над «бандой-предприятием “Топ–Сервис” и его руководителем Шагиным». Владимир Тимофеевич сказал, что видел это. Мы переговорили о необходимых последующих действиях, связанных с моей защитой. Адвокат сказал, что в первую очередь мне следует подать ходатайство о приобщении к делу 25 томов, содержащих в заявлениях и жалобах показания обвиняемых, которые следователь Демидов не направил в суд и которые, судя из ранее полученного ответа из прокуратуры г. Киева, находятся в следственном отделе в качестве вещественных доказательств. И ходатайствовать об ознакомлении с этими материалами. А также об аудиозаписи техническими средствами всего судебного процесса. Кроме того, Владимир Тимофеевич сказал, что вряд ли следующее заседание будет через две недели, как назначила Лясковская, ибо у половины подсудимых нет адвокатов, и будет очень сложно найти тех, кто в роли предоставленного государством адвоката согласится работать за две гривны в час.

В этот же день Кудинова утром увезли на суд, и он не вернулся. Прапорщик Женя забрал матрас и оставшиеся в камере его вещи. Впоследствии Кудинов позвонил Оле и сказал, что его выпустили из зала суда.

Меня несколько дней содержали в одиночестве. Вечером шёл фильм «Особенности национальной охоты», и сюжет об уснувшем на водном мотоцикле генерале напомнил, что у меня в вещах на складе есть «шипучки» — сонные таблетки. Меня не беспокоило расстройство сна, но сонные таблетки были очень хорошим средством для сокамерников, которые, например, ни с того ни с сего за беспокоящей мыслью начинали туда-сюда бегать в проходе между кроватями по камере или до глубокой ночи подбивали на разговоры. В этом случае я предлагал выпить по кружке шипучки, что приводило к расслабляющему эффекту, утешая беспокоящие мысли или разгорячённое воображение. После чего утром каждый был выспавшимся и в хорошем настроении.

И в связи с моими поездками на суд я решил попробовать забрать эти таблетки в камеру.

Утром на обходе я рассказал врачу об имеющихся таблетках и спросил о возможности мне их выдать. Врач ничего не ответил, но сделал себе пометку в тетрадь. А после обеда подошёл к кормушке к камере:

— Когда у Вас это началось? — спросил он. — Назовите точный день.

Я сказал, что ничего не началось, предполагая, что мой вымысел о начавшейся бессоннице впоследствии будет фигурировать в качестве основного доказательства по делу о моей виновности. И в совокупности, помня, как недавно из СИЗО СБУ меня возили на флюорографию в городскую больницу, когда в микроавтобус с этим же врачом со мной сели шесть автоматчиков, а потом отпустили меня одного ходить среди мирных граждан по этажам больницы, и на обратном пути врач меня спросил, мол, как у Вас на душе, и я ответил, что всё в порядке, и врач сказал, главное, чтобы за душой камня не было, — я придумал врачу ответить, что сонные таблетки мне были нужны, потому что я подумал, что у них пройдёт срок годности и что их следовало бы употребить. Сказал при этом, что со сном у меня всё в порядке, и решил с ним больше не разговаривать.

— Хорошо, — сказал врач и ушёл.